- Не узнаёт – это дело поправимое; главное, чтобы с топором на людей не кидался, – пробормотала я, вспомнив своих, теперь уже бывших соседей со второго этажа: там муж с женой так ругались, что ревнивец, чуть увидев незнакомого мужика рядом с подъездом, сразу за топор хватался.

Честно говоря, я опасалась таких людей, которые личные проблемы готовы решать столь радикальным способом.

- Что, простите? – вскинул на меня непонимающий взгляд мэтр Герард.

- Ничего-ничего, – поспешила я его успокоить, – это так... мысли вслух.

- Ах, ну да, ну да, – закивал адвокат париком, с которого лениво сползали задержавшиемя между буклями дождевые капли.

- Да снимите уже его, – предложила я, взглядом указав на мокрое воронье гнездо, в которое превратилось изделие мастеров парикмахерского искусства. – Вы ведь теперь, если не ошибаюсь, частное лицо?

- Вы правы, – быстро согласился со мной Герард и с видимым облегчением стянул с головы тяжёлый, напитавшийся влагой парик.

Под ним обнаружились коротко стриженые, ёжиком, русые волосы – и с этой причёской Герард вполне походил на современного мне делового мужчину. На преуспевающего столичного адвоката.

- Расскажите мне, ведёт ли сир Альвин... мой батюшка какое-нибудь хозяйство? – продолжила я наш разговор, тема которого меня, одинокую даму без гроша за душой, чрезвычайно волновала. – На что он живёт? Много ли в имении челяди? Работают ли на него крестьяне? Сколько их?

- Асми, так зовут мою сестру, которая дослужилась до положения ключницы, при нашей последней встрече – а это было полгода назад – говорила, что дела в Бейле идут из рук вон плохо. Сказать правду, но под большим секретом, сир Альвин рассорился со всеми соседями, а монахи даже грозились засадить его в темницу за неуплату земельной ренты. Дошло до того, что они заявили, будто совсем отберут тот участок земли, которым ваша семья пользуется со времён сира Гилдаса, вашего, мадам, деда.

- Монахи? – переспросила я, крайне удручённая тем, что мне предстоит тяжба со священниками. Вот с кем угодно готова схлестнуться в борьбе за свои интересы, только не со святыми людьми! Хотя, если принять во внимание некоторые фривольные истории про наших лукавых попов, то тут ухо надо держать востро...

- Вы и этого не помните? – расстроился факту моей полной амнезии мэтр Герард.

- Увы и ах, – лаконично ответила я.

- Много лет назад, – продолжал адвокат, добровольно взваливший на себя обязанности моего личного осведомителя и гида, – сир Гилдас, имея в своём владении скудный клочок земли, задумал расширить свои угодья и заключил договор о долгосрочной аренде монастырского участка, который вплотную примыкает к Бейлю. Участок не Бог весть какой, если вы, мадам, спросите моё оценочное мнение. Однако сир Гилдас, в те годы всерьёз увлёкшийся виноделием, решил посадить там виноградники.

Услышав такое родное для меня слово «виноделие», я подобралась, как гончая, почуявшая появление дичи. В той плачевной ситуации, которую мне обрисовал адвокат, это слово засияло для меня подобно неоновой вывеске в непроглядной ночной темноте. «Всё не так уж безнадёжно, – сказала я себе, приободрившись. И прибавила, кстати вспомнив знаменитую фразу из моего любимого произведения Ильфа и Петрова: – Это тот случай, когда спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» По моему твёрдому убеждению, наличие виноградников в захудалом имении являлось той самой козырной картой, которая может предотвратить разгромный проигрыш в игре, начатой до моего появления.

7. Глава 5

- Поначалу дела у сира Гилдаса пошли неплохо, – продолжал между тем Герард, бросая на меня внимательные взгляды: будто хотел убедиться, что я его слушаю. – Урожаи первых лет выдались хорошие – и винодельня заработала в полную силу. Сир Гилдас наладил сбыт своей продукции – купцы охотно покупали у него вино, которое пользовалось большим спросом в соседних городах: Ланси, Вержераке, Дорезе и Ниможе. И тогда монахи из аббатства Святого Лойола, зорко наблюдавшие за успехами сира Гилдаса, удумали увеличить размер арендной платы. Сир Гилдас рассердился и обругал монахов волками в овечьих шкурах. Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Сир Гилдас немолод уж был, подцепил какую-то хворь, а тут ещё все эти заботы навалились... В общем, слёг сир Гилдас да так больше и не поднялся...