– Может, они в другую сторону, на поверхность, снова в мир поднялись?

– Ну. Только почему так происходит?

Николас, ломоть пиццы зависши по пути к лицу, сказал:

– Может, им всем строки из бюджета повырубали.

Блиц быстро заценил его, словно пробужденный розыгрышем.

– Тут же только что ребенок сидел, что с ним стало?

– Чего ты наслушался, Николас?

Тот пожал плечами.

– Все время же вам, ребята, говорю – смотрите Макнила и Лерера, там же постоянно что-то с бюджетом, у Президента Рейгана, и в Конгрессе? Уже началось, если вам интересно. Можно мне из-за стола выйти?

– Я, – Блиц с недоумением глядя на Френези, – сейчас, э-э, приду… Дорогуша, ты считаешь, в этом дело? Они скидывают людей с Программы, слишком много голодных ртов?

– Ничего нового. – То был освященный временем способ гарантировать, что и подопечные, и накатчики, и особые служащие будут вцепляться друг другу в глотки, состязаясь за неуклонно сокращающиеся фонды подотчетных сумм, будут неусыпно осознавать, ни на миг не явно: раз Министерство юстиции поддерживает регулярную связь с тем, что по-прежнему называется «Организованной Преступностью», о списке имен всегда можно договориться, да еще как договориться.

– Но не в таких же масштабах, – Блиц размахивая распечаткой. – Это же бойня.

Она оглядела это жилье, в которое они так до конца и не вселились – ведь правда? – так отчего ж эта печаль неминуемого прощания?

– Попробую обналичить в «Воротах 7», – сказала ему она, – как сумею быстро. – Она выбралась в глубокий закат, вдалеке воздушное движение аэропорта, центр начинал отбрасывать зарево, и в гаражном «кортике-высшем» Блица направилась к небольшому поселению, известному под названием «Ворота 7», которое за годы выросло на краю гигантской невидимой базы позади. Согласно знакам вдоль древней шоссейной системы, бежавшей среди высившихся административных зданий из бетона, где летало эхо, полно теней, ворот таких имелась по меньшей мере сотня, и каждый выезд предназначен допускать – или давать от ворот поворот – иную категорию посетителя, но никто не знал наверняка, сколько именно их там. Некоторые располагались в изоляции, доехать до них было непросто, под плотной охраной, редко используемые, иные, вроде «Ворот 7», обрастали вокруг зонами отдыха и обслуживания, жилыми домами и торговыми плазами.

В «Быстро-Напитках и Закусках Ворот 7», притаившихся среди съездов и заездов своего выезда с трассы, было битком. Заканчивалась пятница, и сразу после смены, на парковке творился зоопарк, поэтому Френези пришлось ставить машину на подсобной дороге, у незажженного уличного фонаря. Внутри, мужчины и женщины в униформах, штатском платье, костюмах, вечерних нарядах и рабочей одежде толклись и галдели, держа в зубах свои шестерики, жонглируя детьми и мешками закуси чудовищных габаритов, читая журнальчики и бульварные листки, все, казалось при этом, стремились обналичить себе чеки. Френези встала в очередь под лампами дневного света, в кондиционированном воздухе, густом от автомобильных выхлопов, и в дальнем конце вереницы едва сумела различить двух старшеклассниц на полставки, одна пробивала покупки, другая укладывала в пакеты. Ни та, ни другая, когда она до них добралась полчаса спустя, не имели полномочий обналичить ей чек.

– Где управляющий?

– Я и. о. него.

– Это правительственный чек, посмотрите, вы это все время делаете, вы же чеки с базы обналичиваете, правда?

– Ага, но это ж не чек с базы.

– Они сидят в федеральном здании в центре, номер телефона тут значится, можете им позвонить.