– Все равно хорошо, что не замазались – то были мои деньги на обед.

– Блиц? – взвыли обе женщины в один голос. Блиц стоял на площадке снаружи, смотрел, пока они не загрузятся в машину и не отъедут. Еще маша вслед:

– Она как-то чудила вообще?

– Нет, не-а, а что?

– Ее старик какая-то шишка в Региональном отделении, так?

– Блиц, это кабинетная работа, он в административной поддержке.

– Хмм. Я тебе дерганым кажусь? А – чек, уже обналичила? Канеш’ нет – чего я даже спрашиваю? Тут история всей моей жизни. Ну так могу я, пожалуйста, на него взглянуть? – Он прищурился, повертел под разными углами. – Странновато он смотрится. А? Не считаешь?

– Я им займусь, – пообещала она, – как только поедим. Теперь расскажи мне, кого там нет в компьютере, отчего ты прям с ума сходишь.

Он принес домой спешно составленный список, все независимые подрядчики вроде них самих. Френези вынула пару замороженных, сиречь при состоянии холодильника на деле отмороженных, пицц с пепперони, поставила печку на подогрев, и нарубила быстрый салат, пока Блиц открывал пива и зачитывал фамилии. Там были выпускники тюрьмы Лонгбинь, старые полупрофи больших жюри, сборщики займов и дамы на ниточках, коих убеждали помочь с завлечением в ловушки вскорости будущих бывшими клиентов, доносчики с фотографической памятью, девственники мокрых дел, отбиватели чеков, нюхтари рассыпухи, и жопоцапы, у каждого больше чем обильно причин стремиться под тень федерального крылышка, а кое-кто, если повезет, и обретет в них объятья и пристанище.

Ну или они в это верили, должно быть. Сейчас же, больше не в компьютере, насколько хоть кому-то из них безопасно?

– Ты теперь уверен, – гнула она, – точно знаешь, что эта как-ее-там все проверила.

– Сам проверял, впечатываю имя, в ответ «Такого Досье Нет», ага? Хочешь, чтоб я пошел ее побил, это поможет?

– Так серьезно?

– Блядь, на ять. – Примерно тут в комнату забрел Николас, мультики у него кончились, и родители теперь стали наименее нежелательной программой в округе, на полчасика, во всяком случае – ну и прекрасно вообще-то, поскольку меньше всего на свете кому-либо из родителей сейчас требовались ссоры, или то, что за них сходило, некая игра во вторжение пришельцев, при которой Блиц пулялся жалобами разных калибров и с разными скоростями, а Френези пыталась их отражать или обезвреживать, пока не рухнула ее система защиты.

– Скажи-ка, Нидворас, как там у Трансформеров дела, ничё?

– А как у Уоллеса было?

Пацан натянул доброжелательную улыбку, помахал, приложил ладонь к уху, как Рейган, выдающий: «Еще разок?»

– Несколько вопросов, пожалуй, – Николас делая вид, будто оглядывает комнату, – ма? Ты руку поднимала?

– Это мы тебе мстим за все те вопросы, которыми ты нас раньше заваливал, – Блиц вставив:

– Аминь, —

– не так давно.

– Я такого не помню, – стараясь не расхохотаться, поскольку на деле он помнил, и хотел, чтоб его подразнили.

– Должно быть, старость, дядя, – сказала Френези.

– Без остановки вопросы, на них никто не мог ответить, – сообщил ему Блиц, – типа: «Что такое металл?»

– «Откуда ты знаешь, когда у тебя сон, а когда нет?» – припомнила Френези. – Это у меня был любимый.

Френези поставила пиццы, а Блиц убрел пялиться в Ящик. Чуть погодя, когда ели, как бы с ясного неба, Блиц произнес:

– Две возможности я вижу.

Она знала, что он про компьютерный список. Одной из этих двух была та, что пропавшие люди мертвы, или же прячутся от тех, кто их таковыми желает, худший сценарий, который, раз ни один не хотел портить аппетит их сыну, уминавшему пиццу с приостановкой того физического закона, что позволяет Дэгвуду Бамстеду есть сэндвичи, вынужден был бы остаться невысказанным. Но она рискнула другой.