– Я сейчас тебя научу… – прорычал Сван и рванул завязку на трениках.

– Так вот как родину учат любить, да? – еще не чувствуя страха, переспросила Тая.

И тут же оказалась лицом в стене. Сван схватил ее за шею, развернул и прижал, завозился у нее за спиной, пытаясь стащить штаны. Во всей заброшке, кажется, не осталось ни единого звука, кроме его тяжелого дыхания и скрипа одежды. Тая попыталась оттолкнуть от себя и дыхание, и потное чужое тело, навалившееся на нее, но не выходило. Воздух стал тягучим, как слайм. Где-то на полу, почти у ног Таи, продолжала лежать Клава. Тот-второй-без-имени, наверное, тоже оставался на месте. Никто не мешал Свану, никто не помогал ему. Тае было смешно и мерзко. Очень тупо, до мучительного стыда. И холодно тоже очень.

«Пусти, придурок, не позорься», – хотела сказать она, но между ртом и стеной почти не осталось промежутка, на языке осела пыль старой штукатурки и плесень, хотелось сплюнуть, но рот пересох. «Отпусти, придурок», – громко подумала она и услышала голос, повторяющий ее слова.

Чужой голос.

– Отпусти, говорю.

Сван дернулся и прижал Таю еще сильнее, в передних зубах что-то хрустнуло, воздух вышел из открытого рта, а вдохнуть его обратно уже не получилось. Тая забилась под Сваном, пытаясь опереться на стену, но руки стали слабыми, повисли, будто лишились костей и мышц.

– Слышишь, отпускай ее и вали отсюда, – повторил кто-то спокойно и ровно.

Сван наконец отстранился, и Тая тихонько сползла по стене вниз. Пока Сван разворачивался и рассматривал незваного гостя, Тая успела посидеть на корточках, восстанавливая дыхание, и оглядеться. Клава оставалась на полу и смотрела четко перед собой абсолютно пустым взглядом, словно мертвая. Тая дождалась, чтобы она моргнула, и отвела взгляд – не важно, подумаем об этом потом, забьем тоже потом. На фоне начинался типичный разговор перед типичной же дракой: а ты че? а ты? че вообще? да ниче. Под шумок можно было попробовать слинять. Тая перенесла часть веса на руки и скользнула было к двери, но Сван уловил ее настрой и припечатал левую ладонь ботинком. Косточки в ладони хрустнули, Тая зарычала сквозь сжатые зубы, а в ответ услышала:

– Я без понятия, что вы не поделили, но лучше бы вам Таисию отпустить. Просто поверьте мне на слово. Никому из нас такие проблемы не нужны.

И наконец-то подняла глаза. Лева стоял в дверях, раскинув руки, как мемный енот, вышедший из леса в свете фар. Тая была бы рада увидеть на его месте бородатого качка или накачанную девицу с монтировкой, но стоял Лева. Ни больше ни меньше.

– Привет, – зачем-то сказала она.

Лева растерянно кивнул в ответ. Сцена отлично дополняла утреннюю в гостиной по уровню абсурда, но ботинок с руки Сван убрал.

– Тая, вставай и пошли, – тихо сказал Лева.

Ноги затекли и почти не слушались, но Тая оперлась на стенку и поднялась. Все это медленно, будто Сван – бешеная собака, которую важно не спугнуть. Не спровоцировать. Тот правда стоял как завороженный. И не сводил глаз с Левы. Воздух из слаймового стал раскаленным, пот выступил и потек по шее вниз, Тая поежилась от щекотки. И этого движения оказалось достаточно, чтобы случился взрыв.

Тот-второй-без-имени вскрикнул что-то нечленораздельное и жахнул бутылкой об стену. Стекло и бухлище полетели в разные стороны. Клава охнула и свернулась калачиком, Тая помедлила, но тоже увернулась, скорчившись под подоконником распахнутой рамы с выбитыми стеклами.

– Твою же мать, Серый, – пробормотал Сван, обозначая наконец имя своего дружка.

Но дружка было уже не остановить. Он шел на Леву, размахивая новообретенной розочкой, а тот пятился куда-то в сторону, ближе к Тае, не замечая, что на его пути лежит Клава и вот-вот попадется под ноги. Тая рванула к ней, дернула за воротник куртки и потащила в угол, та слабо трепыхалась, скорее мешая, чем оказывая поддержку. Про Свана все как-то забыли. Тая отбросила от себя Клаву вместе с ее косой и бритым виском и подумала мельком, что без интереса к ней все остальное, чем был Наркомфин, оказалось мерзостью. Надо же, как все просто.