— Я поговорил со всеми. Психолог считает, что вы не подходите на роль няни для Сони.

Вот же гад!

Психолог, конечно же.

Ох, как бы мне хотелось посмотреть ему в глаза и сказать, что слишком многое он о себе возомнил.

Не подхожу на роль няни?

Просто прекрасно!

Тогда почему Усольцев решил притащить меня сюда?

Хочет устроить прощальный ужин?

Хитро улыбаюсь, вспомнив про свой план «Б». Я оставила наручные часы в гостевой комнате Усольцева, поэтому у меня будет повод вернуться к нему в дом. И там я постараюсь заполучить ДНК Сони любыми путями, потому что шанс у меня останется только один.

— Он объяснил мне свою позицию, и я бы согласился с ним, наверное… Не стану скрывать от вас момент, который ему не понравился: вы хотите подарить любовь моей дочери, но это чревато в первую очередь для вас, Вероника. Полюбив Соню, как родную, вы можете привязаться к ней, и расставание с малышкой окажется болезненным. Кроме того, с таким подходом Соня тоже может полюбить вас и начать принимать за родную мать.

«Я и есть родная!» — хочется закричать, но я молчу, лишь поджимаю губы, чтобы вдруг не сболтнуть что-то.

Малышка наверняка почувствует родного человека во мне.

У детей особая связь с родителями, с матерью…

Ну и что в итоге хочет Усольцев?

Смотрю на мужчину, ожидая, что он сам расскажет мне свои мысли.

— Я не уверен, что принимаю верное решение, обходя советы специалиста, но мне кажется, что этот недостаток может обернуться преимуществом в нашем случае. Соне нужна сейчас рядом именно такая женщина, которая сможет заменить ей мать. Видите ли, мы с супругой находимся на стадии бракоразводного процесса. У дочери не останется матери… Мне бы хотелось, чтобы девочка выросла нежной, заботливой, чтобы у неё была «подружка», с которой она всем сможет поделиться.

«Только я могу стать её подружкой, потому что я родная мать Сони», — мельтешит мысль, которую я не могу озвучить.

И почему Усольцев разводится с женой?

Впрочем, что хорошего ждать от женщины, которая только и делала, что забивала соцсети фотографиями с дочкой? Вряд ли тут причина развода кроется в Викторе, ведь он такой заботливый и обходительный. Мотаю головой, понимая, что пытаюсь оправдать Усольцева, а ведь ещё вчера сама называла его тираном и деспотом. Так что вдруг изменилось? Если честно, ничего. Он просто хотел открыть мне дверцу машины, просто заехал за мной и пригласил на обед — для дела, конечно же, чтобы поговорить в спокойной обстановке. На этом всё.

— Мне интересно вот что: как долго вы планируете оставаться рядом? Здесь не нужно увиливать и врать, Вероника. Речь идёт не о бизнесе, не о каких-то долгах или понятных только дядям в костюмах разборках. Нет. Мы говорим о маленьком ребёнке.

На глаза наворачиваются слёзы.

Усольцев говорит о Соне, как настоящий отец в отличие от Шолохова, который предложил мне в случае отрицательного теста лечь под Виктора. И мне хочется быть до конца откровенной с мужчиной, но пока я не могу. Слишком высока цена каждого слова, которое окажется неосторожным и может растоптать меня, вырвать сердце из груди. Я не смею рисковать, пусть и хочу быть откровенной, максимально честной.

— Я всё понимаю, Виктор. Я готова позаботиться о девочке.

— Вы молодая девушка, Вероника. Неудачный брак с Шолоховым не повод ставить крест на своей жизни. Что, если вы встретите мужчину, которого сможете полюбить и решите родить ему ребёнка?

— Начнём с того, что я не встречу никакого мужчину, потому что буду кем-то вроде пленницы в стенах вашего дома, ведь такое у вас условие работы. — Усольцев бледнеет, словно на самом деле такого правила нет, и он придумал его только вчера, но не суть. — Кроме того, как бы сильно мне ни хотелось, я не смогу родить ребёнка, потому что бесплодна. Вы можете не переживать. Я не предам Соню и буду рядом с ней столько, сколько потребуется.