— Я ещё здесь Виктор Дмитриевич. Куда мне подойти?

— Я в машине на парковке. Жду тебя тут. Пообедаем в кафе и обсудим дальнейшее взаимодействие.

Внутри всё сотрясается от мысли, что он не отказал мне. Возможно, это шанс получить желанный положительный ответ.

— Пара минут, и я буду у вас! — отвечаю, отключаю телефон и спешно убираю его в карман. — Ты всё слышал. Мне пора.

— Ника, прошу тебя, будь осторожна, — выдаёт Шолохов, понимая, что в этот раз ему не удастся всё решить за меня.

— Как только я смогу заполучить ДНК девочки и передать тебе, я свяжусь с тобой, — киваю я.

— Ты свяжешься со мной ещё раньше. Я хочу знать обо всём, что с тобой там происходит. Если что-то случится, я буду рядом. Просто помни об этом.

Шолохов хватает меня за руку, и наши взгляды пересекаются, но я быстро высвобождаюсь и выскакиваю из процедурной, как ошпаренная. Мне не нравится то, что Роман вдруг решил измениться. Почему-то я уверена, что причина не в нашей дочери, а в том, что он понимает, как виноват передо мной. Вот только искупление его вины мне не требуется. Совсем.

Спешно покидаю медицинский центр, надеясь, что от меня не будет нести парфюмом бывшего, которым, кажется, пропиталась вся кожа. Сбегаю по ступенькам крыльца и сталкиваюсь с Усольцевым. Медленно поднимаю взгляд и часто-часто дышу в попытке выровнять дыхание.

— Всё в порядке? — спрашивает Виктор, пристально глядя мне в глаза.

— Да, просто мне показалось, что где-то поблизости Шолохов, — выдаю на одном дыхании.

— Не показалось, — покачивает головой Виктор и чуть щурится.

Неужели он увидел нас с Романом?

В горле застревает ком, а наши взгляды с Усольцевым скрещиваются, и я пытаюсь понять, в каком направлении двигаться дальше: сказать правду, или солгать?

— Скорее всего, бывший муж следит за вами. Я видел его машину на парковке. Странно, что вы не пересеклись в медицинском центре, но не суть. Сначала я подумал, что он решил подкупить персонал, но нет — этот вариант точно отпадает.

Хочется спросить почему, но я держу язык за зубами и не произношу ни звука. Достаточно уже вчерашнего провала. Следует держаться из последних сил, чтобы не сболтнуть что-то лишнее и не упустить последний шанс получить доступ к ребёнку. Хотя есть ли у меня этот шанс? После разговора с психологом в последнем я совсем неуверенна.

— Я получил большую часть результатов осмотра. Впрочем, лучше нам поговорить в кафе, погода портится, а ваш пиджак вряд ли спасёт от холода и уж тем более не поможет укрыться от дождя.

Я смотрю на небеса и только теперь замечаю, как сильно сгустились на них тёмные тучи. Пусть мне хочется узнать решение Виктора прямо сейчас, но стараюсь ничего не спрашивать у него. Сажусь в машину и ловлю на себе заинтересованный взгляд.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— В общем, я думал открыть вам дверцу, но не успел. Всё в порядке.

Передо мной никогда не открывали дверцы. Особенно в последнее время. Я не привыкла к подобным проявлениям нежности (или заботы?) и теперь не считала это необходимостью.

Зачем ждать, если у меня есть свои руки, которые растут из правильного места?

Усольцев садится на водительское место, заводит мотор, и мы выезжаем. По пути я просто смотрю в окно и не решаюсь завести разговор, чтобы не показать, насколько сильно мне важен положительный ответ.

Мы входим в уютное кафе, расположенное неподалёку от медицинского центра, и заказываем обед. Если честно, есть не хочется совершенно, пусть я и не ела ничего со вчерашнего обеда, однако я всё равно делаю заказ. Как только официант уходит, Усольцев улыбается мне.