― Что такое? – Рош быстро догнал её.

― Черепашьи яйца! Свежая кладка. Готовить нам не на чем, но деревенские их очень любят, так что сможем продать за кров и нормальный ужин! Если повезёт, то ещё и пару монет заработаем! К тому же я нашла несколько отличных моллюсков, пока ты витал в мечтах.

― Моллюсков? А это зачем? Их не едят.

― Не едят, – согласилась женщина, – зато сушат, толкут, заливают водой и пьют.

― И где мы будем их сушить?

― Мы не будем. Ну… если у тебя нет проблем с… с туалетом. А у кого с этим трудно, с радостью заплатят за такое средство. И любая знахарка с удовольствием купит розовых моллюсков.

Рош взял из корзинки, которую она сплела себе, пока были на плоту, розоватую раковину размером с кулак, сплюснутую и острую по краям, с плотно закрытыми створками.

― То есть вот это помогает проср… Прости, ну, ты поняла.

― Суть ты уловил, – прыснула женщина и принялась дальше раскапывать ямку с кладкой. – Возьмём лишь часть, не стоит жадничать.

― Но если это наши деньги…

― Это жизнь, Рош. Бабушка всегда учила: когда природа даёт что-то, не бери больше необходимого. Щедрость одного не должна порождать жадность в другом.

― Ты чаще вспоминаешь её, чем мать?

― Мама умерла, когда мне было девять. Бабушка была со мной дольше. До пятнадцати.

― А потом?

― Потом я осталась одна, но уже знала всё, что нужно знахарке, так что обеспечивала себя сама. Несколько поколений моей семьи жили в Арсате, люди нас уважали, и никто не обижал меня, хотя и помогать не торопились. Правда, многие ополчились через пару лет. Я тогда встретила Аррнага, ещё через два года родился Риндан, а муж погиб.

― И ты бежала из родного дома…

― Не из дома, а с его пепелища.

― Прости… – Рош забрал у неё потяжелевшую корзинку, и не знал, как бы сменить тему.

― Ничего. Ты поделился, я поделилась… У обоих есть прошлое, и не получится сделать вид, что этого не было, или забыть всё по щелчку пальцев.

Она звонко щёлкнула длинными, тонкими пальцами и грустно усмехнулась.

― Идём. Надо набрать сармаки и успеть в деревню до темноты. Хочу нормально вымыться и провести ночь в тёплой постели.

Их глаза встретились, и женщина мгновенно отвернулась, последнее слово заставило обоих подумать совсем не о сне.

Часть 3

Роща оказалась маленькой, всего десятка три деревьев, и озерцо больше походило на чашу небольшого фонтана, но ключевая вода журчала звонко, неслась ручейками в водоём, и на вкус была сладковатой. Над головой покачивались вечнозелёные кроны, пели птички, под ногами шуршал мягкий ковёр из сухой хвои. Место дышало покоем…

― Почему тут нет поселения? С водой в этих местах плохо, как я понимаю, – маг зачерпнул ещё воды и выпил одним махом всю горсть. Котелок, в котором они несли драгоценную жидкость, давно опустел, и обоих мучила жажда.

― Отсюда далековато до берега, рыбакам это неудобно. Кроме того, зуаны активны большую часть года. Вот так спокойно тут можно лишь в это время посидеть.

Кирна вытянула уставшие ноги и массировала голени, запустив руку под юбку.

― Ладно, – хрипловато буркнул Рош, заторопившись вдруг, – сама говорила, надо в деревню успеть. Показывай свою сармаку.

Женщина встала с неохотой и удивлённо глянула на спутника. Только что развалившись сидел у ствола, и резко подорвался. Ещё и недовольный какой-то…

― Сармака растёт под корнями. Вон, видишь? – она показала на длинные и тонкие красноватые травинки, торчащие жидкими пучками под нависающими, торчащими из земли узловатыми корнями дерева. – Сначала чуть раскапываешь пальцем у самого основания пучка, появляется беловатая ножка, за неё и тянешь. Мягко, медленно. Надо вытянуть как можно больше корня, а они как верёвки, длинные. И потом рывок, с силой. Корни сармаки крепкие, так просто не оторвать. Если заметишь зелено-рыжих ящериц, драпай. Мха мало.