Тулан осторожно, чтобы не потревожить впивающиеся в шею шипы, отбросил движением головы упавшие на лицо грязные патлы.

– Он не Враг, он…

– Кто он? – аж подался вперёд нолдец. – Кто такой император Сардуора в глазах последнего Кормчего этой эпохи?!

– Он сам по себе! Он вне судьбы и вне правил, он тот, кто сам торит себе путь, и нет над ним иной власти, кроме его собственной! – без всякого фанатизма, устало и печально произнёс Тулан.

В этот момент внук Хурбина ни капли не врал, он действительно верил в то, что сказал. Точнее даже не так. Он не верил, он точно знал, что это правда, ведь именно таковы были слова его прославленного деда, вновь и вновь вспоминающего о единственном визите к нему в дом будущего Владыки. Жаль только стоящего перед Туланом чародея эти слова вряд ли могли устроить. Там, где ожидаются какие-то откровения и тайны, простые и правдивые ответы будут восприниматься как бесстыдная ложь.

И надо сказать, предчувствия Тулина не обманули.

– Тц-тц-тц, – с осуждением поцокал языком нолдец, даже не дав пленнику толком договорить. – Значит всё-таки не хочешь по хорошему, да? Что ж, значит придётся по плохому… – И уже через плечо бросил: – Палача сюда! Еретик вздумал упорствовать!!

Заверения Тулина в своей искренности – при мысли о пытках пророк едва не потерял от ужаса рассудок, – маг словно бы и не слышал. Для него пленник из собеседника уже превратился в источник информации, а с теми не церемонятся. Невезучего Мастера ложной судьбы ждала очень, очень тяжёлая ночь…

На казнь Тулина повезли в полдень. В покрытой рунами клетке, со сбивающими концентрацию магическими узорами на теле, в ошейнике и в сопровождении трёх десятков стражей – всё как и полагается при транспортировке опасного колдуна. Вот только был ли в том смысл, если невезучего пророка за ночь пыток из относительно здорового человека превратили в его бледное, «сломанное», подобие, к тому же лишённое языка и самой способности говорить? Внук Харбина этого не знал.

Он вообще как выяснилось слишком многого не знал, иначе точно постарался бы удовлетворить все запросы своих мучителей и купить спасение от страданий. Но то, чего хотели нолдец с заплечных дел мастерами, Тулин дать не мог, а рассказ о единственной встрече с великими К’ирсаном Кайфатом их отчего-то не устраивал.

«Я присутствовал, когда будущий Владыка осознал свою роль в Фиорском пророчестве! – мысленно повторил он то, что так не нравилось Охранителю. – И я пронёс отблески этого события через всю свою жизнь!!»

На данной мысли очередной брошенный друл пролетел через прутья клетки и разбил Тулину скулу – жители столицы Халиса, по улицам которой везли в данный момент пленника, не стеснялись в проявление своих чувств по отношению к Мастерам ложной судьбы. В него плевали, кидались мусором, пытались ткнуть палками… Человек цивилизованный назвал бы подобное варварством и дикостью, но Тулин на такое звание не претендовал. Всё что он мог, это терпеливо сносить издевательства и смиренно ждать казни, благо до неё оставалось совсем недолго.

И лишь одна вещь не позволяла ему скатиться в бездну безразличия. Старый потёртый фарлонг, что с детства – почти всю сознательную жизнь! – висел у него на шее. Подарок будущего Владыки его деду Хурбину за помощь в разрешении сомнений по Фиорскому пророчеству. Для капитана наёмников К’ирсана Кайфата это была сущая безделица, кусок золота, который отдал и забыл, но для тех кто связан с профессией провидца, монета имела неизмеримо более высокую ценность. Вещь, помнящая тепло рук живого бога, присутствующая в судьбоносный момент истории и после омываемая силой Дара аж двух Мастеров ложной судьбы… Разве можно после такого называть её обычной? Да один только тот факт, что незамысловатое «украшение» всё ещё висело у пленника на шее и никто до сих пор не попытался его сорвать, уже говорил сам за себя!