Но его женили. Не считаясь ни с его чувствами, ни с его возможностями. Жених и невеста с первого взгляда не понравились друг другу. Правда, Екатерина потом уверяла, что готова была от души полюбить великого князя, если бы… Когда он болел оспой и был на краю могилы, она искренне переживала и истово молилась о его спасении. Да и он во время ее болезни (когда ей, по ее словам, выпустили всю немецкую кровь) много времени проводил у постели невесты. Вспоминают, что, несмотря на все свое легкомыслие и детскую неразвитость, Петр сознавал, что его маленькая жена может быть ему лучшим советником и называл ее «madame la ressourse». В минуты сомнений он постоянно бросался к ней за советом и, получив его, быстро убегал. К собутыльникам, к своему голштинскому войску. В первое время их брачной жизни она была товарищем его любимых игр. Но что это были за игры! Брачное ложе он превращал в поле битвы своих деревянных солдатиков. И так – годами, из ночи в ночь (Елизавета Петровна зорко следила, чтобы они всегда спали в одной постели). Почти девять лет такой жизни…
Как стало известно почти через полтора столетия после описываемых событий (узкому кругу, в чем убеждают документы, было известно с самого начала), причиной более чем странных отношений между супругами был порок развития, именуемый фимозом, достаточно распространенный и легко устранимый. Не буду вдаваться в физиологические подробности. Кому интересно, может прочитать о фимозе в медицинской энциклопедии. А между тем Елизавете Петровне нужен был внук, который мог бы стать наследником вместо злополучного племянника. Екатерине прозрачно намекнули, что она может сама выбрать отца будущему ребенку (правда, выбрать из двоих придворных, хорошо известных императрице). Екатерина выбрала красавца Сергея Салтыкова. Когда стало ясно, что она беременна, возникла другая проблема: нужно было создать видимость, что отец будущего ребенка – великий князь.
В архиве международного ведомства Франции хранятся любопытные донесения дипломатов.
«Великий князь, не подозревая этого, был неспособен иметь детей от препятствия, устраняемого у восточных народов обрезанием, но которое он считал неизлечимым. Великая княгиня, которой он опротивел… не очень огорчалась этим злоключением…»
«Стыд этого несчастья, которое его удручало, был таков, что он не имел даже храбрости признаться в нем. А великой княгине, принимавшей его ласки лишь с отвращением и опытной не более его, и в голову не приходило ни утешить его, ни заставить искать средства, которые привели бы великого князя в ее объятия».
«Салтыков тут же стал придумывать способ убедить великого князя сделать все, что было нужно, чтобы иметь наследников… В тот же день Салтыков устроил ужин, пригласив на него всех лиц, которых великий князь охотно видел, и в веселую минуту все обступили великого князя и просили его согласиться на их просьбы. Тут же привели хирурга – и в одну минуту операция была сделана и отлично удалась».
Все это с трудом укладывается в сознании: молодой человек страдает, у него развивается комплекс неполноценности, брак, у которого и так было ничтожно мало шансов на успех, разрушается – и никто не приходит на помощь! Только когда становится необходимым создать хотя бы иллюзию законного отцовства наследника престола, великому князю наконец помогают. Правда, о деликатности даже не задумываются, превращают интимную процедуру в доступный множеству свидетелей фарс. Попробуем представить, какой осадок это оставило в душе несчастного, который многие годы тщательно скрывал свой недостаток.