Да и сама императрица, провозгласившая племянника наследником и великим князем, в нем разочаровывается. Кстати, здесь уместно упомянуть об отношении Елизаветы к титулу «великий князь», возвращенному ею в обиход. Вот подлинные слова, сказанные ею канцлеру Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину: «Знайте, что в моей империи только и есть великого, что я и великий князь. но и величие последнего есть не что иное, как призрак». Она очень четко дала понять, что только государь всемогущ, а великий князь – всего лишь почетное звание, которое государь дал, но в любой момент может и отнять.

Эти слова Елизаветы Петровны могли бы стать эпиграфом ко всей книге о великих князьях. Их величие и в самом деле всего лишь призрак. Их зависимость от императора, будь тот отцом или братом, не меньше, чем зависимость крепостного от помещика. Просто уровень другой. Подтверждением тому, что великий князь – существо бесправное, стала женитьба Петра Федоровича. «Пришла пора урода женить» – сокрушалась любящая тетушка. К выбору невесты подошла ответственно, тщательно. Учла все. Только об одном даже не подумала – о чувствах жениха (ну и невесты, разумеется, тоже).

С точки зрения государственной выбор невесты оказался блистательным: из маленькой Ангальт-Цербстской принцессы Софии Августы вырастет Екатерина Великая. А вот с точки зрения человеческой… Худшего выбора спутницы жизни для своего племянника, умственные и физические возможности которого были крайне скромны, Елизавета Петровна сделать просто не могла.

Менее подходящую пару трудно было вообразить. Она: «черные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, многое говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и ноги совершенной формы… походка на редкость легкая и в то же время исполненная величайшего благородства, приятный тембр голоса, смех, столь же веселый, сколь и нрав ее». Он: «обезображенный оспой, почти всегда пьяный, малоразвитый и чудаковатый». Это взгляд современников.

Но не это главное. После глубокого изучения той эпохи один из самых объективных, неангажированных отечественных историков Сергей Соловьев пришел к печальному выводу: «Петр Федорович обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития, он являлся взрослым ребенком». Замечание австрийского посланника Мерси-Аржанто подтверждает этот вывод: «Он не отличается умом, привыкшим к делам, серьезным соображением и отсутствием предрассудков. Его намерения нерациональны, легкомысленны и дики…»

А Екатерина? Как бы к ней ни относиться, даже враги не могут отрицать, что уже в юные годы она обнаруживала не просто незаурядный ум, но и черты гениальности. И, поначалу даже не желая того, подавляла во всем своего незадачливого мужа. Могли ли они стать гармоничной парой?

Можно ли судить ее или его? Мне кажется, можно только пожалеть обоих. А уж если обвинять, то только обстоятельства, в которых они оба оказались (принадлежность к царствующим домам), и тех, кто считал себя вправе так бездумно распоряжаться судьбами молодых, не знающих жизни людей.

Пройдет время, и великий князь найдет женщину, что называется «по себе». Это будет графиня Елизавета Романовна Воронцова, племянница канцлера, родная сестра умнейшей, хотя и не в меру амбициозной Екатерины Романовны Дашковой. Елизавета, в отличие от сестры, глупа, некрасива, но незлобива и добродушна. С великим князем жили они душа в душу, вместе устраивали пирушки, часто кончавшиеся дракой, легко мирились, никогда не держали зла друг на друга. Если бы не женили Петра Федоровича так рано и неудачно, глядишь, мог бы до старости быть счастлив со своей непритязательной Лизанькой.