И вот, наконец, воля царственной тетушки выполнена: великая княгиня родила наследника. Роды были тяжелыми. Как только мальчика обмыли, Елизавета взяла его на руки и унесла, не дав матери даже взглянуть на новорожденного (в следующей главе я расскажу, как пагубно отразился этот жестокий поступок императрицы на отношениях Екатерины с сыном). За Елизаветой последовали все, кто присутствовал при родах. Молодая мать осталась одна. Никто не принес ей даже стакана воды.

Стены в деревянном дворце Елизаветы Петровны (на его месте теперь Михайловский замок) были тонкие, чтобы в соседней комнате не услышали конфиденциальный разговор, приходилось переходить на шепот. Екатерина слышала: за стенкой пировал «счастливый отец». Она звала на помощь. Никто не отзывался. То ли не слышали – пьяные крики заглушали ее голос, – то ли ждали, когда она умрет… Она этого никогда не забудет. И не простит.

А он? Скорее всего, в свое отцовство он не очень-то верил. Не случайно, по свидетельству современников, «тотчас после рождения Павла в обращении его родителей между собой прекратилась даже всякая внешняя любезность». Они не встречались месяцами. С первой минуты своего царствования Петр не скрывал отношения к жене и сыну: в Манифесте о восшествии на престол он не упомянул о них ни словом. Это был плохой знак. Если раньше великая княгиня могла с абсолютным равнодушием относиться к длящейся уже несколько лет связи мужа с Елизаветой Романовной Воронцовой, то теперь у нее были серьезные основания задуматься: не собирается ли муж избавиться от постылой жены.

Вскоре опасения подтвердились. Петр приказал своему флигель-адъютанту, князю Ивану Сергеевичу Барятинскому, арестовать Екатерину и отвезти ее в Петропавловскую крепость. Будь на месте Барятинского кто-нибудь другой, приказ, скорее всего, был бы выполнен. Но князь Иван уважал Екатерину куда больше, чем Петра. Вместо того чтобы исполнять поручение, он бросился к любимому дядюшке императора, российскому фельдмаршалу и конной гвардии подполковнику принцу Георгию Людвигу Голштинскому. Но Екатерина и принц терпеть друг друга не могут. Как убедить принца заступиться за государыню? И Барятинский нашел нужный подход: «Государь все это делает, чтобы развестись с императрицей и жениться на этой пьяной дуре Елизавете Романовне Воронцовой, – начал князь. – Императрица имеет, конечно, свои недостатки, но, по крайней мере, она женщина умная, да к тому же и настоящая принцесса, принцесса Ангальтская. А Воронцова-то что такое? Откуда она взялась? Глупа, зла, пьянюшка, баба-яга настоящая! Воронцовы разбойники: грабят, сколько могут; они, пожалуй, всех нас оберут, да еще оттеснят от двора; все места захватят себе и своим креатурам». Последний аргумент оказался неотразимым. Принц побежал к императору, бросился перед ним на колени и заявил, что не встанет, пока Екатерина не будет прощена. К неописуемому огорчению Воронцовых, Петр любимому дядюшке отказать не смог.

Узнав о происшедшем, Екатерина пообещала князю Ивану не забыть его услугу. И, когда взошла на престол, не забыла. А тогда этот случай не в последнюю очередь предопределил судьбу новоявленного монарха. Любопытно, что одним из убийц Петра III станет родной брат князя Ивана – Федор Сергеевич. Его услуга тоже не будет забыта.

Всё (вернее, почти всё), что сделает Петр, заняв на беспрецедентно короткое время русский трон, не было неожиданностью; всё прямо вытекало из давно известных пристрастий великого князя, порой патологических.

Фридрих II.