— Да, ты бы убил его, Карвелл, — прошептала Ула.

Ненависть к жениху помогла Урсуле. Она перестала трястись от страха в ожидании вечера. Иногда только вздрагивала, вспоминая синяки на теле Аласты, подавляла в себе поднимавшуюся тошноту и решительно сжимала кулаки. У неё есть кинжалы, чтобы защититься в первую ночь. Во все ночи, предназначенные ей с мужем.

За несколько часов до торжества они вместе с Даной стали готовиться к выходу. Холодная ванна придала Урсуле бодрости и усилила её возмущение лордом.

«Додумался же!» — фыркала она, когда служанка растирала пылающую после ледяной воды кожу.

Потом горничная занялась волосами леди Бидгар. Дана была мастерица в этом, и обе остались довольны. Полностью собранная Ула рассматривала себя в зеркале. Аласта оказалась права: платье подходило Урсуле по размеру и крою, а цвет благородно оттенял светлую кожу и каштановые волосы. Харви сказал бы, что перед ним истинная леди земель. Харви и Карвелл — хрупкая память о них поддерживала и согревала.

Одно не нравилось Уле: подарок отца невозможно спрятать на открытой шее. Подвеска дополнила образ, став его изящным завершением. Снять украшение она не могла. Никаких шалей или платков платье и торжественный случай не предполагали. Урсула так и не придумала, как скрыть от глаз лорда Скоггарда цепочку, которая, если верить Карвеллу, принадлежала семье Дагдара, но и Бидгар знали, что безделушка — их наследие. Разбираться, кто прав или виноват в старой истории, Уле было не по силам, поэтому она оставила всё как есть.

— Милорд в зале! — Влетевшая в комнату Аласта щебетала в своей привычной манере. — Красавица, леди Урсула. Вы станете украшением вечера. Скорее!

Сердце стремительно упало. Ула и не ожидала, что испугается в тот момент, когда ей понадобится решимость. А сердце уже ухало где-то в животе, пустой желудок скрутило: за день ей удалось съесть совсем немного. Они быстро шли в неизвестное, и Урсула считала шаги, пытаясь успокоить нервную дрожь. Сейчас она увидит будущего мужа, прямо сейчас. Столько дней думала о Дагдаре, ненавидела его, боролась с призрачным ужасающим образом, и настал момент встречи.

— Кто приглашён на вечер? — на ходу спрашивала она у Аласты, сообразив, что ничего не знает о событии, где, как ей казалось, она должна стать центром всеобщего внимания.

— Только свои, леди Бидгар. — Аласта торопилась. — Управляющие поселениями, старосты, священник. Он обвенчает вас завтра.

Это показалось Урсуле странным. На торжество в честь невесты крупного землевладельца обычно съезжались гости из других земель, лорды и богатые торговцы, иногда знать из столицы. Но Дагдару Скоггарду ничего этого было не нужно. Его не интересовала невеста или соблюдение традиций. Его ничто не интересовало.

Уле захотелось сбежать и спрятаться в одном из закоулков замка. Скрыться от Аласты, которая снова была невероятно хороша в своём алом платье с глухим строгим верхом. Ула желала удрать в яблоневый сад и сидеть на скамейке, оставаясь невидимой для всех, и пусть пёс бегает рядом, подставляя лобастую голову для ласки. Тряхнув головой, Ула отогнала необычные идеи. С чего вдруг она вспомнила о собаке?

— Пришли!

Они остановились пред широкой двустворчатой дверью с резными узорами, изображавшими огромный дуб. Из-за двери приглушённо слышалась музыка, редкие голоса. Аласта толкнула дверь белой ладонью, и они вошли.

Выпрямив спину, высоко удерживая тяжёлую от волнения голову, Урсула Бидгар шла к центру небольшой залы. Множество масляных ламп делали залу светлой и праздничной. Накрытые столы расположили вдоль стен. Не больше десятка человек разбрелись в разные стороны, переговаривались, смеялись. Мелькнуло лицо Личварда-старшего с неестественной улыбкой. С другой стороны залы поклонился Фин, лицо его приняло странное выражение, точно он только что подавился костью. И только теперь Ула заметила, что Аласта куда-то делась, постаравшись затеряться среди гостей. Непонятно, как ей это удалось в ярком и приметном платье.