— Цепочка не снимается. — Ула облизнула пересохшие губы, в голове одна за другой сменялись яркие картинки издевательств над Аластой. — Силой не сорвать.

Она так и видела, как горбатая чёрная тень нависает над кукольной красавицей, ломая её, сжимая горло кривыми пальцами, мнёт белое тело.

— Необычное украшение. — Аласта словно не замечала взглядов леди Бидгар. — В этом платье вы точно понравитесь милорду.

— Аласта… — Ула не дала ей отступить назад, чтобы убрать другие наряды в шкаф. — Это он сделал?

Резким движением госпожа Пэрриг обхватила себя руками, закрываясь, точно пытаясь спрятать следы мужских пальцев, так чётко отпечатавшихся на её коже. Губы скривились в попытке остановить слетающие с языка слова.

— Некоторые мужчины любят брать силой, когда желают.

— И никак нельзя противостоять?! — Руки Улы сами сжались в кулаки. — Есть же оружие!

— Чтобы потом стоять перед королевским судом? — Аласта набросила шаль, машинально стянула концы, полностью закрываясь. — Я хочу жить.

— Однажды он убьёт тебя.

Губы Аласты задрожали.

— Я верю, что Великий Пастырь накажет его. Может быть, руками доброго человека. Кто-то же убил Резло. Не меньшая мразь.

Странно было слышать подобные слова из уст идеальной красавицы, но о младшем советнике она явно знала немало. А дальше Уле и не пришлось спрашивать, достаточно было взгляда.

— Резло заслужил смерть. Некоторые заслуживают и худшего. — Тихий голос Аласты заползал в самую глубину души Урсулы. — Так больно и унизительно. — Лицо госпожи Пэрриг застыло, две мокрых дорожки заблестели на щеках. — Так мерзко, что он делает со мной. — Она вскинула руки, прижала к груди. — Умоляю! Не говорите ничего лорду. Никому не говорите! Будет только хуже. Он накажет меня. Заставит вымаливать прощение. Вы не знаете, как он умеет причинять настоящую боль, когда… пользуется мной. Простите, я забылась. — Аласта опустила голову. — Мне нельзя говорить о хозяине, вашем будущем муже, в таком тоне.

— Скотина. Животное. — Холодея, Ула кусала губы. — Я не дам ему и притронуться к себе! — Ярость вернулась и затопила Урсулу до краёв. — Обещаю, что придумаю, как помочь вам.

— Спасибо, леди Урсула. — Аласта склонилась ниже в поклоне. — Поберегите себя. Я свыклась с ролью куклы для жестоких игр.

— Личварды знают? Что я спрашиваю! Конечно же, знают! — Возмущение Улы било в висках тяжёлыми ударами сердца.

— Все хотят жить, миледи. Никто не освободит нас от этого ужаса.

23. *22*

Советник Харви взрастил в своей воспитаннице не только разум, но и душу. Чувство справедливости и сопереживание всегда были свойственны леди Бидгар. Наставник считал, что без этих качеств невозможно управлять землями и заботиться о подданных. После слёз Аласты, её слов о лорде Скоггарде Ула пылала гневом.

Платье они отнесли в комнату Урсулы, и Аласта попрощалась до вечера, сказав, что должна сама подготовиться. Ула с пониманием кивнула в ответ. Милое личико госпожи Пэрриг раскраснелось от слёз. Мерзавец, похоже, не трогал в своих забавах те части тела, которые сразу выдавали насилие, и внешность Аласты не пострадала. Она ушла, а Ула упала в кресло, сверля глазами платье на кровати. Сегодня она должна быть красивой и покорной для чудовища. Соблазн поступить наперекор то и дело овладевал Улой, но мысль о землях Бидгар сдерживала порывы. Если нужно, она притворится смиренной куклой, на время.

— Посмотрим на тебя, Дагдар Скоггард. Разглядим мерзкую рожу. Только меня ты не получишь. И земли свои я заберу.

Некоторые грубости не одобрил бы старик Харви, но её согревала мысль, что Карвелл подбодрил бы кривой улыбкой, прибавив пару выражений покрепче.