– Вам известно, какие слухи ходят обо мне? – поинтересовалась Ламия, снова медленно поднимая бокал с вином и поднося его к губам.

– Да.

– Не страшно?

– Нет.

Она весело усмехнулась, снова отставляя бокал на расстояние вытянутой руки и опираясь на бортик купели.

– Храбрый, – спустя некоторое время молчания уважительно хмыкнула она. – Или глупый, – добавила задумчиво.

Напряжение в комнате спало. Одна из служанок поспешно подошла с графином и подлила вина в бокал, который практически не опустел.

– Замужество меня интересует мало, – недолго подумав о чем-то, призналась Ламия. – Но вам удалось меня заинтересовать. Предлагаю обсудить это завтра. Сегодня такая прекрасная ночь, не хочу портить ее решением глупых политических вопросов… Так что доброй ночи.

Она потеряла к нему интерес и снова начала выводить узоры кончиком пальца на стеклянном бокале. Девушка-служанка села на бортик ванны и продолжила растирать ее руки аккуратными движениями. А Никандр стоял и смотрел на ее шею, плечи, локти, кисти, пальцы, волосы и взгляд отвести не мог.

4. 3. Наваждение

Наваждение не спало, даже когда король покинул более чем странную приемную здешней хозяйки. Рамилия, дожидавшаяся его в коридоре, не постеснялась еще раз намекнуть, что переночевать ему все-таки лучше за пределами замка, но Никандр проигнорировал ее слова, приказав отвести в выделенные покои. Женщина поджала недовольно губы, но повела его вновь вверх по лестнице.

Король всеми силами старался не думать о женских руках и пальцах, неожиданно завороживших его, поэтому разглядывал убранство замка. В нем, как и полагалось, все было величественно: высокие потолки с лепниной, ковры, цветы в вазах, картины. Вот только все это было выполнено в мрачном, угнетающем стиле. Картины – темные портреты неулыбчивых людей, изображения хищных животных, схватки воинов. Лепнина под потолком – демоны с рогами и клыками. Ковры на полу – кроваво-красные. Стены – серые. Свечи вдоль коридоров – с потекшим воском.

– Прошу. – Рамилия открыла перед ним дверь одной из комнат, отвлекая его взгляд от букета засохших роз.

– Слава богам, живой! – Рит бросился навстречу Никандру, когда за тем закрылась дверь.

– Конечно, живой, – фыркнул король, проходя вглубь комнаты и стягивая с плеч мокрый плащ. Он бросил его на кресло и сразу прошел к камину, в котором весело потрескивал огонь.

– Как все прошло? Она действительно так ужасна, как все говорят? – поинтересовался Фавий, садясь на диван напротив Никандра.

– Не знаю, – хмуро ответил король, опираясь о каменную стену камина и протягивая к огню руку. – Эксцентричная, вульгарная, – проскрежетал он зубами, вспоминая чувства растерянности и загнанности в угол, которые испытал в ванной. – Распутная девка.

– Да-да, – согласился, присаживаясь рядом с воином, Рит. – Все они здесь такие. Ходят полуголые. Путаны. Крутят своими прелестями. Бордель, а не замок. Рассадник порока.

Никандр согласно хмыкнул, глядя на потрескивающий огонь и пытаясь вновь и вновь прогнать навязчивый образ, который продолжал стоять перед глазами.

– Королева не лучше, – поморщился он. – Принимала меня в ванной. Голая.

Мужчины непонимающе переглянулись.

– Как так? – переспросил Рит.

– Вот так, – развел руками Никандр, отходя от камина, садясь в кресло и обводя комнату взглядом. Есть хотелось как никогда, но, похоже, кормить их или не собирались, или не торопились. И первый вариант был более вероятен, учитывая, как «расторопно» их пустили в замок.

– Не понял, – признался Фавий.

– Да что тут непонятного? Меня отвели вниз. Я уже думал – за решетку посадят, а оказалось, что Ее Величество, – произнес он презрительно, – мыться изволит при полной луне. И пока мы говорили, она сидела в купели полностью голая.