– Так это ты не расскажешь, а у Дерека в кармане новый компромат появится. Будет что папочке моему предъявить, – он вроде бы и шутливым тоном рассуждал, но чувствовалась внутри какая-то червоточина. То, что не давало пуститься прямо сейчас вскачь на метле, распевая веселые песни.

– А ты с ним поговорить пробовал? – я незаметно для себя прониклась судьбой этого повесы и балагура. Какой-то он был сейчас уязвимый, зависимый от обстоятельств, как и я сама.

– С Дереком? – он хмыкнул. – Я ведь шутил сейчас. Если кому и можно доверять, то только ему. Но вокруг всегда есть глаза и уши, которые исправно докладывают моим родственникам всю подноготную. Я на исправлении тут. Сбагрили Дереку, как самому ответственному, король лично просил. И если бы только его доводы слушали, меня еще полгода назад в столицу вернули, но постоянно доносит кто-то. Сначала пьянка, потом загул с двумя горничными, применение запрещенных заклинаний в ситуации, без угрозы для жизни, – он вздохнул тяжело. – Теперь вот несанкционированное применение метлы приплетут.

– А ты достоин?

– Что?

– Достоин того, чтобы в столицу вернуться? Если вину искупил, то попробуй сам к королю обратиться, приведи доводы. Загулами и пьянками не удивить никого, тебя не из-за этого держат.

– А то я не знаю, – огрызнулся Корнелис, но потом, спохватившись, добавил. – Давно уже понял. Отцу моему плетут что-то, раз он за меня до сих пор не вступился. Тут ноги с другой стороны растут. Им невыгодно меня в столице видеть, старая история всколыхнуться может.

– Она и всколыхнется, – решил вставить свое слово герцог, раскрывая то, что все это время внимательно нас слушал. – Партелю скандалы вокруг его имени очень невыгодны. Судя по слухам, дело с омолаживающими настойками только набирает обороты. А новая шумиха, порочащая единственную дочь, может отвернуть лояльных покупателей. Не только Корделию решили «забыть» на чужбине, Корнелис, но и тебя. Так что, скажи спасибо, что жив еще.

Очень хотелось вникнуть в эту историю, но по тому, как сжался Корнелис, стало понятно, что расспросы стоит отложить. Он не просто побледнел, страшно осунулся за какие-то доли секунды. Будто бы разом выкачали из человека все хорошее.

Мальчик слишком легко шел по жизни, страшно заигравшись. И до сего момента даже не понимал, как глубоко вырыл сам себе яму. В деле, где замешаны большие деньги, легкомысленности не место. Там играют по-крупному и человеческие жизни мало чего стоят. Они сметают со стола не только графских отпрысков, но и фигуры покрупнее.

Я взяла Корнелиса за руку. Сама ведь была когда-то молодой и глупой, лишь разменной монетой в руках, наделенных властью.

Он вздрогнул, но ладонь не забрал, даже сжал слегка. Мы так и шли с ним, пока Торнел не закричал: «На землю».

Я сначала подумала, перепутал чего. Потому что, в отличие от Корнелиса, который сразу на землю лег, на войне не была, приказам следовать не обучена. Вот и успела оглядеться вокруг – лес, как лес, ничего необычного.

И лишь когда мимо стрела пролетела, едва плечо не задев, я страшное поняла – либо моя связь с лесом ослабела совсем, либо снова недруг тайный промышляет, что капкан подложил. Второе вероятнее было, и пугало гораздо больше. С лесом ведь договориться можно, а с тем, кто тебя извести решил, навряд ли.

– Ты лежи, головы не поднимай, ясно? – прошелестел Корнелис, не разжимая губ, за рукав потянув меня вниз.

– А вы как же? Поранить могут!

– Поранят, залечишь, – отмахнулся, будто от назойливой мухи.

Действительно, переживать не о чем. Один без магии почти, чем отпор давать собирается? А второй авантюры любит пуще женских ласк.