— Ленка! — всхлипнула и от собственной боли, и от нахлынувшей смеси тоски и облегчения.

Вот она, наконец-то, рядом, пусть я и понимаю, что это, вероятно, на краткий момент и все изменилось до неузнаваемости. Удержание сестры тоже стало просто крепким объятием, всего на пару секунд, прежде чем она обуздала тот же, что и у меня, инстинктивный порыв и не стала опять Мируной.

Реальность мгновенно смазалась, успела мелькнуть мысль, что я, видать, сознание теряю, как все опять стало четко, и, моргнув, я поняла, что мы стоит под аркой, почти перед самой дверью моего дома. Запоздало затошнило, как от чрезмерного катания на карусели, но тут же и прошло.

— Должна ли я тебя еще раз пригласить?

— Была бы ты по-прежнему человеком, а этот дом обычным, мне и первого бы не понадобилось, чтобы войти. Какое дело бессмертному до желаний или протестов его пищи.

— Ну, тогда добро пожаловать, — махнула я рукой и, не удержавшись, велела: — Давай, вноси меня.

Ленка сверкнула в полумраке арки на меня свирепо глазами, но потащила вперед, подстраиваясь под мои прыжки на одной ноге. Алька, привычно выкатившийся навстречу с приветствиями, испуганно пискнул, выкатил и без того здоровенные круглые глазищи и усвистал, только его и видели. Перед лестницей сестра глянула на меня искоса и критично приказала:

— Цепляйся за шею и ноги подожми.

Я послушалась, и она меня внесла наверх. Окинув быстрым взглядом столовую, безошибочно выбрала направление и понесла в спальню.

— Одежду мокрую сними, — буркнула Лена, усадив в глубокое кресло, брезгливо оглядев испачкавшийся белый мех своей шубки.

Стряхнула небрежно верхнюю одежду на пол и встала передо мной, словно чего-то ожидая. Я же боролась с мокрыми тряпками, что делать сидя было не слишком-то удобно, и тоже не знала, с чего бы начать разговор. Первый порыв между нами и так сказал много, но поверх этого изначального и инстинктивного уже нанесло столько всего…

— Предложить тебе чего-нибудь? — решила я взять старт в элементарной вежливости хотя бы.

— Готова подставить мне свою вену? — фыркнула насмешливо Лена, которая не стремилась сделать все легче для нас.

— Только если будет стоять вопрос о твоем выживании, — не стала я кривить душой, невольно все же передернувшись. — Почему ты не отзывалась мне и не показывалась, если все время была рядом?

— Злилась. Думала. Не была уверена в том, что к тебе чувствую, — перечислила она, пустившись в неторопливый обход спальни по кругу.

— А сейчас уверена?

— Я не желаю тебе смерти. Никогда и не желала на самом деле, только сделать больно, как и ты мне, когда отобрала Петшу.

— Ну да, трудно заставить испытывать боль покойника, — усмехнулась я и тихо простонала, потянув как раз штаны с самого пострадавшего места. Сестра снова оказалась рядом в единое мгновенье и хмуро уставилась на начавшую распухать мою лодыжку. — Но почему Егор-то?

Не то чтобы мне мысль о том, что сестра напала бы на Лукина, нравилась больше… не-а, вот совсем-совсем не нравилось мне это, даже муть какая-то опасная внутри всколыхнулась, но это ведь было бы логичнее. Ведь домой-то я с Данилой приезжала.

— Он приходил к Петше и грозил карами, если тебя тронут. И он пах лютой похотью, когда думал и говорил о тебе тогда. Вокруг шептались, что у вас связь. И он красивый. А ведьмак… Я ведь была глухой, ведьма, а не тупой. Он приезжал тогда с тобой, потому что алкал получить некую выгоду. Ты бы не могла прикипеть к такому мужчине, я же тебя знаю. И учти и запомни: я обратно тебе Егора не отдам.

— Не отдавай, — легко согласилась я. Думаю, сейчас не самое подходящее время для разложения по полочкам истинного положения вещей между мной и майором, существовавшего еще до ее присвоения. — Только… он не слишком ли… хм… взрослый для тебя?