— Добровольно эльфы даже клубничным цветком не угостят, — деловито ответил крыс, встав на задние лапки и скрестив на грудке передние.

— Они и не обязаны. Не воруй больше ради меня.

У меня сердце разрывалось от доброты брата. Судьба была к нему неблагосклонна, а он продолжал излучать свет. Такой мальчик заслуживал лучшего будущего.

Сложив в несколько раз список ингредиентов, я убрала его под ткань платья в зоне декольте, привела себя в порядок, насколько это было возможным без щетки для волос и чистой одежды, и в сопровождении стражи отправилась в тот же самый зал, где стояла перед публикой вчера.

Праздничные столы были убраны, о празднике напоминали лишь цветочные гирлянды. Зато эльфов стало вдвое больше. Складывалось впечатление, что интриги императорской семьи заинтересовали каждого даже в самых удаленных уголках солнечной Амайи. Вся эльфийская аристократия собралась ради моей речи.

Я не заметила представителей сумеречных эльфов, обычно нейтральных к конфликтам и старающихся держаться подальше от разных конфронтаций, и лесных, чаще других склонных к кровосмешению. Ни тех, ни других моя печальная история не волновала.

А лунных не спугнуло даже ясное солнце. Стремящиеся к справедливости, они не смогли пройти мимо и прибыли сюда целой делегацией.

Была представительница и дроу — расы, практикующей запретные ритуалы. Эти темные эльфы с давних времен озлоблены на весь мир, но если дело касалось магии, были в первых рядах заинтересованных лиц. Пожалуй, самые ярые защитники Дыхания Жизни. Те, кто отсек бы мне голову, даже пожертвовав жизнью принца, особенно полукровки.

На меня смотрели с удивлением и чувством собственной важности. Я вызывала много вопросов. И если солнечные эльфы уже были готовы к моему выступлению и безоговорочно верили в невиновность принца Риандельэлиена, то лунные и дроу будто прибыли за доказательствами его преступления. Одни жаждали выслужиться перед высшими, чтобы завладеть Амайей. Другие тянули свои темные ручонки к Дыханию Жизни. Ох уж эти эльфы! Одни корыстнее других.

Как только я встала перед помостом, обратив внимание на высокомерную улыбку императрицы Велаи, ее благоверный супруг приступил к своей пышной, преисполненной помпезности вступительной речи. Пока он в свойственной ему манере излагал причину собрания, я повертела головой и выискала взглядом Исилиэль.

Эта утонченная эльфийка, разодетая в расшитое серебром платье, стояла рядом со своим отцом, гордо держа осанку и глядя прямо перед собой — на принца Риандельэлиена. Ни нежности, ни любви в ее глазах я не заметила. Она словно застыла в ожидании окончательного вердикта, сомневаясь в его честности. При этом с большой вероятностью не планировала отменять предстоящую помолвку. Ведь ей с Велаей неслыханно повезло зацепить единственных престолонаследников Амайи, которые предпочли дочерей главы дворцовой канцелярии династическим бракам. Уже это вызывало вопросы к императору и его брату-полукровке, а уж моя выходка и подавно била по их авторитету.

— …и сейчас, Дея Элианор Илберт, — озвучил Анарендил мое имя, — мы даем тебе слово.

Сглотнув, я медленно обернулась и привлекла к себе внимание всего зала. Голубые, серые, зеленые, фиолетовые глаза были обращены ко мне с сосредоточенностью. Все затаили дыхание. Повисла закладывающая уши тишина, которую разрезал мой охрипший от волнения голос:

— Я… люблю принца Риандельэлиена…

По залу прокатился возглас замешательства. Исилиэль удосужилась отвести взгляд от Риандельэлиена и посмотреть на ту, что посмела положить глаз на ее жениха. Ее отец, эльф статный и с довольно приятной наружностью, гневно покраснел до самых кончиков ушей. Это было мое второе унижение его младшей дочери, и он был готов стереть меня в порошок. А делегация лунных эльфов и представительница дроу расплылись в довольных улыбочках. В особых случаях, особенно когда дело касается власти, остроухие не так сплочены, как преподносят остальному миру.