Дэва перевела выразительный взор с меня на Люция. Но вскоре снова стала ходить из стороны в сторону, разминая затекшее тело.

Моран будто и не слышал ее слов, мягко ступая по земле, отошел от лошади, а после опустился на траву, растягиваясь так, словно прилег на мягкую перину, совсем не беспокоясь о чистоте своего одеяния.

Наверняка вновь использует печать времени… Теперь он применял ее по пустякам. В годы академии подобный символ бы выпил значительную часть его сил.

Через мгновение в руке Морана оказался кристалл, и он прикрыл веки. Некогда прозрачный камень стал темнеть прямо на глазах — Люций избавлялся от излишек теневой силы в своем теле. Подобное перемещение магии раньше не существовало, и наверняка его тяжело было контролировать даже с нынешними способностями дива.

Может быть, поэтому я так внимательно наблюдала за его движениями. Любопытство и страх. Только не перед теневым, а за него. Мысли об этом раз за разом посещали мою голову. И я до конца не понимала, что именно не дает мне покоя. Но эти думы вызывали мрачные чувства и заставляли вновь пристально смотреть на Морана в поиске ответов. Я ведь знала, Люций не всесилен, а он и так уже сделал слишком многое в одиночку.

— Командир золотых масок не участвовал в событиях на месте второго раскола. Но мне всегда казалось, что он знал больше, чем остальные, — негромко заметил Сезар, в задумчивости опуская голову. Он успел спешиться, и выпрямившись, мазнул взором по теневому, лежащему на земле, — наверное, последнее его раздражало. Сезар всегда был педантичным. Хотя об этом, подозреваю, в настоящем мало кто знал. Но я была уверена, что эта его черта ничуть не изменилась с детства. Просто он научился хорошо ее скрывать.

— В этом ты не ошибся, — холодно подтвердила Флёр. — Все, кто находится подле главы ордена, знают истину. А глава золотых масок питает давнюю нелюбовь к теневым.

— Давнюю нелюбовь? — спросила я, бросив взор на Люция. — Почему?

Взор дэвы скользнул в сторону.

— Разве для этого нужны причины? — Она усмехнулась. — Даже если забыть о закрытых границах Акракса и Люции… То сама знаешь, для ненависти между светлыми и теневыми никогда веских предлогов не требовалось.

Я кивнула, но изначально мне показалось, что за словами Флёр скрывалось нечто еще.

За время беседы низину покрыло облако терпкого дыма. Регис, сидя на земле, сплетя ноги и забив трубку, теперь не отнимал ее от рта. Он так увлекся, что табак в чаше заалел. Кьярин закашлялся, выругался, а после одним резким движением вырвал трубку у задумавшегося над чем-то врачевателя и вытряхнул весь табак не землю. Прикрывая локтем нос, младший Рок яростно втаптывал в почву остатки сушеных трав. Регис, не ожидавший такой наглости, запоздало очнулся, вскочил, и между двумя светлыми затянулся спор.

Сильфа закатила глаза.

— Как дети малые.

Я отвела взгляд от ругающихся дивов.

Люций все так же лежал на траве, подмяв стебли. Кристалл, который он сжимал в руке, потемнел — внутри него клубилась теневая сила. Буквально на секунду Моран открыл глаза, и я увидела зрачки и радужки, сплошь залитые тьмой.

Один из подчиненных Сильфы вздрогнул и побледнел, увидев то же, что я.

Зелень рядом с ладонью Люция белела, покрываясь льдом. Я долго не могла оторвать взгляд от мужских пальцев, сжимавших камень. Указательным пальцем див небрежно постукивал по одной из граней, пока жизнь вокруг умирала. Растения не могли выдержать даже короткого соприкосновения с силой, которую он носил внутри.

— Что еще занимательного произошло на совете? — прервала тишину Сильфа, усаживаясь в тени дерева. — И кем был этот див вместе с королем? Почему он упоминал Сент-Морьен?