- Вась, ты не пугай. К коню сзади подходила? Иди сюда, башку твою посмотрю, - подался он вперед и махнул рукой, чтобы я подошла к нему.

- Вы этими руками солёную рыбу разделывали, а я только что после душа. Так что придётся вам поверить мне на слово, что я в своём уме.

- Если ты в своём уме, то значит, опять придумала новую тактику, как от меня отделаться. Учти, - ткнул он в мою сторону указательным пальцем, напустив на себя строгий вид. – Даже если ты оближешь меня комплиментами, далекими, кстати, от реальности, с ног до головы, я тебя всё равно не трахну, чтобы у тебя был на меня компромат. Твой батя мне в яйца вцепиться, как пиранья, а они мне ещё нужны.

- То есть, вы меня не… не будете трогать только потому, что боитесь моего папу? А если бы не он, вы бы стали меня… трогать? Мне просто любопытно теперь стало. Не подумайте ничего такого.

- Васька, - выронил Пётр угрожающе и смял в ладони салфетку, которой только что отёр руки от соленой рыбы. – Дай-ка я, всё-таки, проверю твою голову. Походу, мы твой мозг в конюшне проебали.

- Вот видите?! - улыбнулась я широко. – Я же говорю, что вы очень милый, добрый и хороший человек. А злитесь вы не по-настоящему. Вы просто стесняетесь и не знаете, как реагировать на благодарность людей. Я вас раскусила, - хитро сощурилась я.

- Васька ты Васька, - выронил Пётр со смешком моё имя и опустил глаза в стол. В рыжеватой бороде мелькнул намёк на улыбку. – Я злюсь не потому, что за этой дивной бородой скрыта кокетка в юбке, которую я пытаюсь спрятать, как считаешь ты. Я злюсь из-за того, что люди думают, что я делаю это ради чего-то: ради них или их благодарности и слёз. Я делаю это, чтобы иметь смысл. Я делаю это для себя. Вот и всё. Для себя. Не для кого-то.

- Не верю, - качнула я головой и снова опустила взгляд в тарелку на кружок редиски. – Если бы вы это делали только ради себя, вы бы принимали любой вид благодарности от людей, а не злились бы. Пусть и нарочито, но всё же. Ещё раз повторюсь – вы хороший человек, Педро Залупин, - улыбнулась я, ехидно глянув на него.

- И, всё-таки, когда-нибудь я дам тебе пиздов, - хохотнул мужчина, выйдя из-за стола. – А теперь писать, какать и спать.

- Я помогу вам убрать со стола.

Взяв пустые тарелки, я понесла их к раковине и оказалась перехвачена.

- Спать иди, помощница. Ты сегодня, походу, уже переработала, - попытался он забрать тарелки из моих рук.

Так я ему их и отдала, ага!

- Ну, перестаньте быть таким хорошим, Пётр, - вытянула я губки, демонстративно умиляясь этим мужчиной. – А-то я всем расскажу, какой вы домашний медвежонок, когда никто не видит.

- Пиздов, Васька? - угрожающе понизил он голос.

- Не возьму, - отчеканила я уверенно и вытянула из его пальцев тарелки, которые сама начала мыть.

Пряча улыбку, иногда через плечо поглядывала на сосредоточенного и в то же время расслабленного Петра, который убирал со стола наш ужин, подавая мне периодически грязную посуду, а Беляшу и Найде на улицу выносил объедки, чередую похвалу с матом.

17. Глава 17. Пётр

В очередной раз бросаю взгляд на настенные часы и перевожу взгляд на лестницу.

Испортилась девка – не спускается к завтраку. А я думал, что за неделю она уже привыкла к тому, что утро в деревне начинается рано. Но нет. Хрен там плавал. Босая нога так и не прошлёпала по лестнице вниз, хотя стучал я в её дверь уже почти полчаса назад.

Вынул горячий хлеб из духовки и налил себе кофе. До слуха, наконец, донеслось, что Василиса-сегодня-обнаглевшая соизволила выйти из своей комнаты и спуститься вниз.