Наверное, в этот момент внутри меня что-то перевернулось. Словно я поняла, где моё место. Нет, не здесь за забором, а там – с детьми. Я хочу им помогать, хочу тоже вселить им веру в то, что они всё могут и ничего невозможного нет.

Пётр и Алёна оказались по другую сторону манежа и тихо о чем-то разговаривали, даря друг другу лёгкие улыбки.

Вот ей он улыбается в минуту столько раз, сколько мне не улыбнулся за всё время нахождения здесь. А ведь я ничего плохого ему не сделала.

Внезапно рядом со мной раздался всхлип. Повернув голову, я увидела женщину, которая утирала нос и уголки заплаканных глаз белым платком с вышивкой. Она была худой и бледной, но в её глазах, в которых стояли слёзы, всё же был блеск.

- С вами всё хорошо? – спросила я, подойдя чуть ближе.

- Ой, - шумно вздохнула женщина, махнула рукой с платком и попыталась взять себя в руки. – Лучше не придумаешь. Если бы не Пётр Петрович и Алёна Васильевна… не знаю, что тогда было бы. А ты не смотри на мои слёзы. Это я от радости, - улыбнулась она мне и указала рукой на девочку-подростка. – Карина. Моя внучка. После аварии врачи говорили, что она больше никогда не сможет ходить. Сидеть сможет только с помощью обезболивающих. И смотри, - всхлипнула она, улыбнувшись. – Она не просто сидит без таблеток. Она сама ходит. Сама! И руки на себя наложить больше не хочет. И друзья у неё появились. Я пять лет этого ждала, и год назад Пётр предложил нам попробовать иппотерапию. Как же я боялась, - качнула женщина головой. – Я думала, моя внучку затопчут, случайно добьют копытами. Но всё прошло лучше, чем я думала. Карина снова начала улыбаться на первом же занятии. Хотя, там было всего лишь знакомство с лошадьми и инструктаж… Ну, что я тебе рассказываю? Ты, наверное, и сама не хуже меня знаешь Петра, раз с ним работаешь.

- Ну, да, - поджала я губы и поспешила помочь женщине открыть бутылку воды, крышку которой она уже несколько раз пыталась сдвинуть.

- Спасибо, - улыбнулась она.

- Не хотите сесть? – предложила я, указав на скамейки вдоль стены за нашими спинами.

- Нет. Я всё занятие стою здесь. Я хочу видеть чудо каждый раз.

Позже из разговора с мамой мальчика я узнала, что у её сына ДЦП, и около полугода назад он не мог даже сидеть без опоры. Глядя на него сейчас, не скажешь, что у него были с этим проблемы. Он отлично держался в седле. Могу наклонится к Ладе, чтобы обнять её и есть обратно. У него даже упражнение такое было и, судя по всему, оно было его любимым. Сейчас мечта его родителей – чтобы их сын научился ходить. И мне хочется верить в то, что у него получится.

После окончания занятий, когда дети переоделись в свою одежду и попрощались с Лексусом и Ладой, который увели в стойла, бабушка Карины вынула из пакета, принесенного с собой морковь. Килограмма три.

- Пётр Петрович, возьмите, - буквально поймала она куда-то спешащего мужчину.

- Екатерина Михайловна, - вздохнул он недовольно и скрестил руки на груди, явно не собираясь брать у нее морковь. – Сколько раз я вам говорил, что ничего не нужно?

- Но, Пётр Петрович. Не обижайте меня. Разрешите хоть что-нибудь дам вам взамен. Денег вы не берете. Возьмите хоть морковь для лошадей.

- Нет, Екатерина Михайловна, - Пётр был непреклонен. - У моих лошадей есть всё необходимое.

- Ну, что я, зря везла её сюда? Эта морковь домашняя. Я сама её выращивала, никаких пестицидов, Пётр Петрович.

Женщину стало ужасно жалко. А Петру, мать его, Петровичу хотелось затолкать морковь побольше в рот, чтобы перестал обижать женщину.