– Решила угостить бабушку по-свойски?

Закивала поспешно Варвара, а у самой на глазах слёзы в град превратились.

– Не послушала меня... Сама разделала да приготовила... – кашлянула Баба-яга. – Смотри же, не понравится мне твоё кушанье, тебя следом отправлю!

– У-ху! У-ху! – ухнул из-под мрачного потолка филин и взглянул на хозяйку бешеным взглядом.

– Чавой говоришь? – подставила ухо та.

– Он говорит, что ещё ничего не готово! – вскочила Варвара с лавки и кинулась помешать варево.

Задумалась Баба-яга, затаилась, на филина своего серого залюбовалась, а затем спросила:

– Почему я криков не слышала? Али девок в селе теперь учат детей потрошить?

– Я вон... – девица выставила поцарапанную ногу, которую скрывал разорванный подол, и продолжила: – Тряпок в рот ему натолкала... – Она всхлипнула и долго не могла договорить: – Чтоб не разбудить тебя, бабушка...

– А отвар почему не дала?

– Дала, ещё как дала. Но уж сопротивлялся больно... Мне и пришлось... – сглотнула Варвара судорожно и громко опустила крышку на котёл.

– Дай испробовать...

– Нет! Я всё сделала, как ты велела! Теперь помоги!

– В этом доме одна хозяйка, и это – не ты, – опасно проскрипела старуха, и решимости у девицы поубавилось.

– Он тебе целиком достанется, успеешь отведать... А я... не хочу этого видеть...

Прищурилась Баба-яга, засопела, стала раздумывать. Походила она на одном месте, потопталась да говорит:

– Дивуюсь тебе, девка. Мальца ради себя не пожалела. Знать, дело и впрямь важное...

– Важное, очень важное! – обрела уверенность та.

– Садись, – велела старуха, покосилась жадно на кипящий котёл и поплелась к лавке следом. – Говори.

Залилась Варвара слезами горючими, зарыдала, что есть сил, замямлила неразборчиво, застонала. Слушала-слушала Баба-яга да как гаркнет:

– Глаза тебе живьём зашью!

Перепугалась гостья только что не до смерти, вмиг слезы высохли, голосок прорезался, и она затараторила:

– Муж мой, Ярослав Васильевич, лиходеем оказался! Бьёт, издевается, работу непосильную делать заставляет! Молила я его не трогать меня, детьми родными заклинала, только не слушает он ничего! Как напьётся с утреца пораньше так и давай колотить чем попало! То котёл в меня запустит, то окомёлком отлупит, а то и сам... сам навалится! – разрыдалась Варвара пуще прежнего, пригнулась к исцарапанным коленям да и скулит.

– Мда-а-а... – почесала бородавку на носу старуха. – Чего от меня-то ждёшь?

– Изведи его, бабушка! Нашли на него лютую смерть! Чтоб не дышал он боле, не ходил по матушке-земле!

– А ты-то как без него жить будешь? С тремя дитятями?

– Да не мои это дети! Не мои!

– Знаю, что не твои, но раз теперь ты им мачеха, значить...

– Ничего это не значит! Не хочу! Я вообще замуж не хотела! Это отец заставил! Выгнал из дому!

– Никто тебя не выгонял, – твёрдо ответила Баба-яга и заглянула в голубые глаза девицы. – Врёшь, Варвара, не договариваешь! Я враньё нутром чую!

Гостья шмыгнула носом, коснулась разбитой губы да и ответила:

– Да разве за враньё такое делают? Ну не люблю я его! Что ж меня теперь за это – убить?!

– А Алёшку когда свежевала, думала – за что его-то?

– Ты ж сама наказала... – растерялась девица. – Я ж не хотела...

– Не хотела б не сделала! – крякнула Баба-яга и наклонила голову, пытливо рассматривая Варю. – Но дело своё выше его жизни поставила.

– Я не виновата! – дрогнувшим голосом воскликнула та. – Это ты приказала!

– Ну а ты сделала.

– Я не хотела!

Вскочила Варвара с лавки да и заметалась по избе хуже дикого зверя. А котёл знай себе побулькивает да попахивает, на воспоминания страшные наталкивает.