Поэтому через минут двадцать меня уже заводят в до боли знакомое мрачное здание.

Сейчас все кажется еще мрачнее. Гром снаружи лишь добавляет жути. Да и без грома меня всю бы трясло. Просто понимаю куда все идет. И пути вырваться нет. Никакого. Полный тупик. Ощущаю себя загнанной в клетку. Становится дурно.

Один коридор. Второй. А после меня без долгих церемоний заталкивают в камеру.

Секунда — за спиной захлопывается решетка.

6. 6

Нервно обнимаю себя руками. Осматриваюсь. В приглушенном свете не сразу понимаю, что в камере никого нет.

Но постепенно глаза привыкают к приглушенному свету вокруг, и я понимаю, что да. Тут и правда пусто.

Невольно обращаю внимание на какую-то дверь немного в стороне от решетки.

Так и должно быть? Несколько комнат в камере?

Не то чтобы я разбиралась в том, как устроены тюрьмы, но в прошлых ничего такого не помню. Кажется. Камеры изнутри не осматривала. Была по ту сторону решетки.

Лучше бы так все и оставалось.

Замечаю здесь несколько тренажеров. Под стеной. Стойку с гантелями и гирями разного веса.

Это что, спортзал?

Нервный смешок царапает горло.

Дальше мой беспокойный взгляд падает в другой угол, там кресло, стол. И мебель выглядит слишком хорошо как для убранства тюремной камеры. На вид — кожа, дерево.

Ближе подходить не хочу. Не тянет это все рассматривать. Хватает и так впечатлений.

Оборачиваюсь назад — в коридоре пусто. Ни души. Не замечаю, как типы, которые привели меня, ушли.

И тут резкий звук заставляет меня вздрогнуть.

Оборачиваюсь.

Дверь распахивается. Показывается тот самый заключенный.

Осман…

Ледяная дрожь охватывает мое тело кипучей волной.

— Чего задергалась? — спрашивает он хрипло.

Кажется, ему не по вкусу то, как я отшатываюсь назад и вжимаюсь в железные прутья клетки.

Невольно всхлипываю.

Хочется кричать, звать на помощь.

Но какой в этом смысл? Умом понимаю: бесполезно. Никто не придет, не спасет меня от этого урода.

Он приближается ко мне. Неторопливо. Осматривает со всех сторон. Склоняет голову к плечу. Внимательно проходится взглядом по мне. От головы до пят. Будто ощупывает, оценивает товар. Хотя сейчас я скорее кусок мяса, который бросили в клетку дикого зверя.

Накатывает немая истерика.

Наверное, даже если бы я хотела сейчас заорать, у меня бы ничего не вышло. Крик замерзает в груди, кровь стынет.

А этот проклятый зэк уже совсем близко. Практически вплотную.

— Какая пугливая, — замечает, продолжая сканировать меня пристальным взглядом. — Зря напрягаешься. Из-под меня бабы всегда довольные выползают. Еще никто на мой хер не жаловался.

Кошмар.

Хочется зажмуриться. Безотчетно. Как будто если не буду видеть его, то и он потеряет из виду меня. Жаль, что это так не работает. Очень жаль.

Тяжелая ладонь опускается на мое плечо.

— Идем, — бросает Осман.

Нервно мотаю головой.

Нет, нет…

Цепляюсь пальцами за решетку. Изо всех сил. Никуда идти не хочу. Не буду. Он меня не заставит…

— Хочешь, чтобы я тебя прямо тут трахал? — хмыкает ублюдок.

Еще сильнее оскаливается.

— Не надо, — шепчу, от зашкаливающего волнения у меня все-таки прорезается голос. — Отпустите меня. Пожалуйста…

— Это с хера ли я должен тебя отпускать?

Его хватка на моем плече становится только крепче.

— Я не та, кто вам нужен.

Лучшего ответа на ум не приходит. Но судя по тому взгляду, которым меня одаривает Осман, и по той тьме, которая сгущается в его глазах, здесь уже никакой ответ не поможет.

— Я сам решу, — выдает он мрачно.

Тянет меня за собой.

Однако я как могу сопротивляюсь. Сжимаю прутья так сильно, что пальцы ноют. Железо болезненно вдавливается в мои ладони.