И вот сегодня, перед тем, как позвать слуг, принц отворил эту потайную комнату и впустил туда Леру.

Она ожидала всякого. Воображала логово с плетками и растяжками, кунсткамеру и даже подземелье Синий Бороды, но то, что она увидела, поразило ее больше собственных фантазий. Запертой коморкой оказалась мастерская. В ней стоял мольберт с недописанной картиной.

Лера взяла из спальни свечу и присмотрелась к портрету. С белого, почти не тронутого красками холста на нее смотрела ее копия. Пока что карандашный набросок с легким лессировочным слоем масла, но одного его было достаточно, чтобы понять - Эльстан сумел уловить ее образ и даже настроение. Именно ее, а не чье-то чужое. Так она смотрела на него, когда развращала его девственную душу, когда манила и соблазняла. И писал этот портрет он задолго до ее появления. На мольберте и полотне скопился слой пыли.

Девушка сглотнула, осветила всю небольшую комнату и ахнула. Ни одного свободного места на стенах не оказалось, все они были изрисованы набросками или завешаны листами с акварелью. И на каждом была она. Смеющаяся, плачущая, трогательная, обиженная, даже свирепая. Вся она без прикрас и утаиваний. Эльстан принимал ее любую. Всякую готов был впустить в свою жизнь. И впустил.

Лера обернулась, заметив, как принц смотрит на нее в упор.

Она не знала, что сказать. Ее по-прежнему не переставала удивлять и пугать его одержимость. Он прочел это в ее глазах и молча прикрыл дверь.

Когда Лера услышала щелчок, она вздрогнула. Он напомнил ей застегивание наручников, которые носил на поясе ее брат.

Да, все эти три дня, что они наслаждались друг другом, Лера ждала, когда же Эльстан проявит себя по-мужски. Ее умиляла и трогала его безропотная покорность и готовность исполнить любую ее прихоть, его безоговорочное подчинение ее капризам. Если она говорила «хватит» – он останавливался, невзирая на собственную жажду. Если требовала больше, чем он мог дать, Эльстан из кожи вон лез, но придумывал способы удовлетворения ее желаний.

Она получал все и, в первую очередь, его волю. А принц с каждым днем познавал ее все глубже и проникновеннее, но ни разу не попытался подчинить. И Лера вдруг начала понимать, что ей не хватает того напора, который присущ иным, более властным мужчинам.

Ей нравилось подчинять, но и самой иногда хотелось оказаться на месте Эльстана. Она даже завидовала ему, все пытаясь вообразить, как это – быть во власти того, кого страстно желаешь. Но Эльстан и не думал давить на нее, только сам прогибался под гнетом своей сумасшедшей любви, все ниже и ниже склоняясь перед ней. Пока не встал на колени.

И вот сегодня, когда Лера уже не ожидала от него ничего нового, он вдруг заманил ее в ловушку. Она дернула ручку и поняла, что дверь заперта.

– Эльстан! – позвала она в панике. – Эльстан, открой!

– Не могу, Валерия, – тихим, но твердым голосом проговорил он. – Ты не понимаешь всей сложности ситуации, как понимаю ее я.

– На что ты намекаешь? – испугалась Лера.

– Я не могу тебя выпустить. Это опасно.

Раздался еще один щелчок, и двери комнаты стали вдруг непроницаемыми. Она пыталась расслышать, что происходит в спальне или кабинете, но не могла. Эльстан что-то сделал с мастерской, и она как будто отделилась от общего пространства.

Лера опустилась на пол, обвела взглядом стены, увешанные своими портретами, и тихо заплакала.

16. Глава 12. Примерь мои пороки на себя.

– Ах ты, сволочь! Маньяк несчастный! Ты смерти моей хочешь?! – кричала на принца Лера, кидаясь в него всем, что под руку попадалось.