– Как вы себя чувствуете?

Новая жрица, чье имя никак не задерживалось в голове, сидела в кресле, дожидаясь ответа. Саша моргнула и покрепче обняла подушку.

– Странно. Но… лучше, чем раньше.

Когда она только пришла в себя, все казалось таким реальным. Комната. Пчелы. Гиатрос. Креон… Другие люди, которые начали что-то обсуждать между. Собой. Ей тоже задавали вопросы, и она что-то отвечала, а потом они все разошлись по катерам и отправились обратно. Во время перелета она заснула. Просто заснула. И вот теперь проснулась и все никак не могла понять: привиделось ей все или нет.

– Выглядите вы тоже лучше. Более здоровой. Хотите прогуляться по саду?

Окно в комнате было открыто, и снаружи доносились звуки голосов. Альмы продолжали учебу. А она снова сидела в комнате…

– Нет, – сердце забилось слишком часто при одной только мысли о том, что придется покинуть убежище. – Не сегодня… Извините.

– Вас никто не торопит. Есть то, о чем бы вы хотели поговорить?

Да, она хотела бы поговорить с Креоном и рассказать ему тот бред, что ей привиделся, но… Сначала нужно разобраться...

– Я убила человека. На Этре… Эмира… Я знаю, что убивать нельзя. Это плохо. Но… Мне не жаль его. Теперь я стану убийцей?

Она уже им стала. Если вспомнить, сколько там еще народу погибло, пока они взлетали. То ядро ведь взорвалось. А Байон остался там. Вместо нее.

Саша закрыла глаза и сразу же увидела эмира. Остановившийся взгляд и кровь на одежде.

– Вам не нравится ваш поступок или то, что он не вызывает у вас эмоций?

– И то, и другое… Я… Это ведь все придумала я… Газ. Ядро. Отвлекающий маневр. Тогда мне казалось, что все правильно. Нам надо было спастись. Я… больше не могла там находиться. Мне казалось, что вся Этра должна сгореть. Они такое творили… А теперь…

– Вам жаль тех людей?

– Да. Но я знаю, что вернись назад, и я бы все сделала также. Эмира нельзя было оставлять в живых. Он бы нас не выпустил. Только хаос помог сбежать. И у одного линкора шансов было немного. Мы использовали все.

– И вы выжили. А вместе с вами команда линкора. Принц. И пара сотен беженцев.

– Хотите сказать, что наши жизни важнее их?

– А вы бы с этим согласились?

Они встретились взглядами. У женщины он был внимательный. Спокойный. Не столь пронзительный, как у Филис. Скорее изучающий. И отстраненный. Эта жрица давно привыкла выстраивать стены между собой и подопечными. Они не станут подругами. Но это и не нужно.

– Нет. Но тогда я хотела выжить. И мне повезло. Нам всем повезло.

Если не считать тот безжалостный план, который они привели в исполнение. Неужели она способна вот так легко отнимать чужие жизни? Делать выбор. Убивать. Когда она успела стать такой? На Этре? После смерти Филис?

– Совесть – это то, что позволяет нам оставаться людьми. Сожалеть о своих поступках. Раскаиваться. Пытаться исправить причиненный вред. Пока вы чувствуете и сомневаетесь, вы живете. Вы остаетесь человеком. Я не могу сказать, были вы правы или нет. На войне, а вы побывали в самом ее эпицентре, приходится принимать непростые решения. И вы этому научились.

Девушка вздрогнула, ощущая дрожь, прошедшую по телу. Она бы многое отдала, что никогда не получать такой опыт. Не отнимать чужие жизни. Не сравнивать себя и других. Не выбирать, кто важнее.

– Я бы хотела, чтобы там была не я… – губы задрожали, но она продолжила: – Я бы хотела сказать, что вместо меня говорила Талия. Что это она приняла решение. Разработала план. И всех спасла. А я… Так… постояла в сторонке. Я бы так этого хотела…

По щекам покатились слезы. Она вытерла их, но соленые капли продолжали течь.