– Мне кажется, или что-то тут без нас поменялось? Не припоминаю, чтобы здесь околачивались незваные рожи, да и порядки вроде были другие. А ты, Манрид? – Костяной плюнул в огонь и непринужденно стал стягивать сапоги и разминать замерзшие ноги, хрустя искривленными пальцами.

– Кто посмел? – лицо главаря вмиг побагровело, рот искривился, а дыхание стало тяжелым и шумным. – Кто привел этот сброд сюда?!

Логово на равнинах было исключительным и особым местом, которое он считал единственно надежным, защищенным, где его точно никто не мог найти, даже если очень захотел бы. И не зря когда-то разбил здесь свой постоянный лагерь, выбрав оставленные проклятые земли, зная, что тут никто со стороны не помешает вести дела. И в одно мгновение его правила были паскудно и за спиной нарушены! Подобное Манридом расценивалось не иначе, как предательство, и требовало немедленной расправы над осмелившимся на своеволие. И мольбы никакие уже не спасли бы.

– Нутром чую, что знаю, кто это, – Фес сгорбился, чуть опустил голову и, принявшись водить языком по зубам, покосился на державшегося в тени Мора.

– Вас действительно долго не было, – непринужденно пожал плечами тот, не думая даже подняться с места и поприветствовать как следует своего вожака. – И я решил не тратить попусту время, ведь…

– Так это твоя работа? – рыжебородый оборвал на полуслове Удена. – Дай-ка я тебе кое-что объясню, – он снял с себя походную накидку, расправил одежды, будто готовился к выходу в свет, пригладил бороду и, мерно обойдя помещение, подошел к Мору.

Несколько секунд Железный Кулак просто молча нависал над ним, слушая ничего не значащие сейчас речи и объяснения. Мгновение – и послушался тупой и глухой звук удара: в жесткой руке в одночасье оказалась увесистая металлическая пепельница, которой припечатали в челюсть Удену. Парень не издал и звука и сразу же свалился на разбросанный в углу хлам, хватаясь за лицо и разбитую губу. Не давая ему прийти в себя, рыжебородый нанес еще один удар пепельницей, да такой сильный, что от нее отвалилось донышко и отлетело куда-то в темноту. Отбросив уже ненужную безделушку, Манрид обеими руками схватил Удена за грудки, вытащил на середину комнаты и изо всех сил пнул его в живот. Тот тихо застонал и сжался в комок.

– Слушай, Манрид, может будет с него, убьешь ведь, – произнес кто-то робким и дрожащим голосом. – Да и что он такого сделал-то?

– Что? Что-о?! – заорал во всю глотку главарь, метнув яростный взгляд на осмелившегося перечить. – А я тебе тоже объясню, что. Подойдешь? Или мне самому подойти? Хочешь присоединиться к нему?

Неприятного вида мужик умолк, сделал шаг назад и, скрестив руки на груди, отвел взгляд, явно не желая мешать внезапной экзекуции.

– Никто не посмеет без меня решать что-то! Я устанавливаю правила, я один могут делать с этим местом, что захочу, как и со всеми вами! Но до вас не доходит. Так я объясню вам как следует, что к чему, и если бы не я, то каждый давно уже сдох где-нибудь в канаве, в клетке или на виселице! И так вы выражаете мне свою преданность и благодарность за то, что когда-то подобрал вас и не дал подохнуть раньше времени?! Сговариваетесь, значит?.. Пора напомнить, что бывает с заговорщиками. А после – займусь погаными подзаборными псинами.

Последние слова относились к чужакам, и некоторые из них не на шутку обеспокоились и занервничали. Железный Кулак опустился на одно колено, вцепился в волосы Удену и два раза ударил его головой о пол. Алая кровь хлынула изо рта и носа, залив собой выбившийся из-под жилета ворот серой рубахи и заляпав потеками обшарпанные половицы.