— Лёшка, ты настоящий друг!  

— Вот, друг звучит уже лучше, чем просто коллега, — стянув с головы колпак с крошечными черепами, Лёшка плюхнулся на свободный стул, скрестив длинные ноги в синих больничных брюках. На груди болтался криво прицепленный к кармашку бейджик: "Ненахов Алексей Михайлович, анестезиолог-реаниматолог".

Вера совсем не к месту вспомнила, как однажды они со Светкой – сменщицей из реанимационного отдела – подсунули ему в бейдж карточку с женским именем, и Лёшка весь день проходил Оксаной. Но вместо того, чтобы отчитать девчонок, он подрисовал на их фотографиях рожки.

Детский сад – штаны на лямках, а ещё людям жизни спасают. 

— Вер, так ты в каком ресторане-то работаешь? Может, я тебя забирать после смены буду? А что – мне не трудно. Я тебе комфорт, а ты мне поцелуйчик.

— Размечтался, Ненахов! Да и к тому же нас по домам на такси развозят, — отбрила Вера, убирая за ухо выпавшую прядь.

Легенды о подработке официанткой приходилось придерживаться и на работе. Меньше всего она хотела, чтобы кто-то из сотрудников или пациентов ЦРБ узнал в ней стриптизёршу из клуба. Именно поэтому она выступала в маске, так возможность узнать в Матильде медсестру Донскую Веру была сведена практически к нулю. Она сама себя в этом маскараде не узнавала, не то что другие. Хотя мужчины, которые посещают "Магнолию", и не лечатся в обычных районных больницах, где одна палата на четверых и общий душ на этаже.

— Вот не понимаю я тебя, Донская, неужели не хочется, чтобы кто-то приласкал, обогрел холодной ночью…

— Отопление у нас уже включили, а у вас разве нет? 

— Всё шутишь, ну-ну. Так и просидишь до старости. Котёнка тебе подарить, что ли… 

— Помнится, что ты с Аллой из хирургии заигрывал, всё, завяли помидоры? – игриво прищурилась Вера.

— Да что мне Алла, вот ты – дело совсем другое. Я, может, жениться на тебе хочу, — Лёшка взъерошил торчащие иголками тёмные волосы и хитро улыбнулся. На щеках образовались две очаровательные ямочки.  

Ненахов в их больнице слыл главным соблазнителем, и все женщины – от неразумных девчушек до престарелых матрон – просто таяли от его обаятельной ухмылки и синих глаз с томной поволокой. Пользовался он своей популярностью напропалую, отказа не знал, и единственная, кто посмел не попасть под каток его неоспоримого великолепия – это Донская. 

Хотя Вере Лёшка в принципе тоже нравился, но слишком уж хорошо она знала своего коллегу, и его кобелиная сущность её совсем не устраивала. Похожего контингента она в клубе насмотрелась, и против подобного типа мужчин у нее стояла пожизненная прививка. 

Дверь в ординаторскую распахнулась, запустив в тесный кабинет шум больничного коридора. 

— Верка, иди, Эдуард Соломонович вызывает, — произнесла запыхавшаяся Алла и многозначительно кивнула в сторону кабинета главврача.

— Опачки, и в чём это наша красавица провинилась? – густые брови Ненахова взметнулись вверх.

— Понятия не имею, — пожала плечами Вера и залпом допила остывший кофе. 

Покровского Эдуарда Соломоновича в больнице недолюбливали и старались по возможности с ним не пересекаться. Крутой нрав, гневные взгляды и громогласный бас заставляли трепетать всех без исключения – врачи его боялись, не говоря уже о простых медсёстрах. Что ему от неё понадобилось? Вера прямо-таки терялась в догадках, пока следовала к его кабинету, бесшумно ступая по белоснежной плитке подошвой мягких рабочих тапочек. 

В голове сигнальным маяком вспыхнула мысль – Покровский узнал о её маленькой тайне, но Вера старалась держать паранойю в узде и не паниковать раньше времени.