Ханна оживляется.

– Получается, она знает, где ребенок?

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею, что она знает.

– Позвони ей.

– Нет.

– Почему?

– Потому что Сикс уже звонила, и не раз. Дохлый номер – тетка непрошибаемая.

– Да, но ты-то умеешь людей доставать, у тебя, может, и получится.

Стоп, это комплимент такой?

– У меня?

Ханна сует мне в руку телефон.

– Чтобы достать человека, надо быть настырным и не затыкаться. Вот и будь настырным.

Смотрю на свой телефон.

– Да я даже не знаю, куда звонить! Понятия не имею, где училась Сикс.

Ханна спрашивает, в каком городе она жила во время учебы по обмену, и после поисков в интернете выписывает на листок три номера. Имя учительницы, о которой рассказывала Сикс, я вспомнить не могу; уверен, что она американка. Звоню в первые две школы и спрашиваю, работают ли у них учителя из Соединенных Штатов, – оба раза мимо.

Набираю третий номер, уже ни на что не надеясь. Мне отвечают на итальянском.

– Вы говорите по-английски?

– Да. Чем могу помочь?

– Я ищу учительницу, американку. Имя не помню, но мне очень надо с ней поговорить.

– У нас есть преподаватель из США. Ава Робертс.

– Ава! – воплю я. Да! Именно это имя вчера называла Сикс. – Да, – стараясь успокоиться, повторяю я. Сам того не заметив, я вскочил на ноги. – Не могли бы вы пригласить к телефону Аву Робертс?

– Минуточку.

Сердце бешено колотится. Схватив футболку, вытираю пот со лба.

– Ну что там? – спрашивает Чанк, проявляя уже больше интереса.

– Пока жду. Думаю, школа та самая.

Ханна прижимает ладони ко рту, и одновременно с этим в трубке раздается:

– Ава Робертс. Чем могу помочь?

Голос у меня дрожит.

– Здравствуйте. – Откашливаюсь. – Меня зовут Дэниел Уэсли.

– А, так вы тоже американец? – Звучит дружелюбно. – Хотите приехать учиться по обмену?

– Нет, я уже в колледже. Я не за тем звоню. Даже не знаю, вам мой вопрос, наверное, покажется странным.

Пауза.

– Ла-а-адно, – наконец отвечает Ава Робертс. Слышно, как закрывается дверь: видимо, хочет поговорить без посторонних. – Что у вас за вопрос?

– Вы помните ученицу по имени Сикс Джейкобс? Точнее, Севен[2] Джейкобс?

Молчание на другом конце провода красноречивее любого ответа. Она однозначно поняла, о ком речь. Может, она ничего и не расскажет, но приятно осознавать, что я хотя бы копаю в правильном направлении.

– Дэниел, говоришь?

– Да, мэм.

– Надеюсь, Дэниел, ты понимаешь, что я не имею права обсуждать своих учеников с кем бы то ни было. Еще какие-то вопросы?

Она знает! Знает, зачем я звоню! По тону чувствую.

– Только не бросайте трубку! – умоляю я. – Пожалуйста! Я просто… – «Ладно, была не была». – Думаю, это именно вы помогли Сикс найти агентство по усыновлению. Она сказала, что вы знали пару, которая хотела взять ребенка. Значит, есть вероятность, что вы с ними до сих пор общаетесь. Выходит, вы единственный человек во всем мире, способный помочь нам найти нашего малыша.

Тишина. Слышно только, как стучит у меня сердце.

– Зачем ты звонишь мне? Я не вправе об этом говорить.

– Мы лишь хотим знать, что с ним все хорошо.

– Дэниел, есть такое понятие – тайна усыновления. Прости, я не имею права.

– Знаю! – Я в отчаянии – вдруг она вот-вот бросит трубку? Начинаю тараторить, чтобы побыстрее все выложить. – Мы знаем, что вам нельзя ничего рассказывать, и родителей его искать не собираемся. Я не потому звоню, что мы хотим его забрать. В смысле, если ему плохо, мы заберем, но, если с ним все хорошо и его родители счастливы, мы тоже будем счастливы. Мы просто… – Мне ужасно неловко, я нервничаю. Понятия не имею, как выпросить у нее хоть крупицу информации. И тут в голове всплывают слова Ханны. Она права, я действительно умею доставать людей. Я настырный, я не затыкаюсь. Выдохнув, продолжаю: – Она плачет. Каждую ночь плачет. Ей невыносимо жить в неведении. Не уверен, можете ли вы связаться с теми, кто его усыновил, но, если получится, пусть хотя бы пару строк ей напишут! Расскажут, как он. Даже если вы скажете одну-единственную фразу, что с ним все в порядке, уверен, для Сикс это будет огромным облегчением. Большего мне и не надо… Понимаете, это очень тяжело – ничего не знать. Ей ужасно плохо.