– Ванная со всеми удобствами, – оценила я, оглядывая эти самые удобства и душ (что очень порадовало) с горячей водой. В замке имелись своя система подогрева и водопровод.

После рабочего дня, во время которого разбирала улики, ползала по сокровищнице и кидалась тяжеленными фолиантами, дико хотелось умыться и упасть на кровать. А подумать о том, что делать со свалившейся на голову монаршей заботой, решила завтра, с утра пораньше. Пока же моей светлой голове требовался отдых.

Стянув пыльную одежду с пятнами грязи (интересно, король озаботится указом доставить сюда наши вещи?) и бросив на подлокотник кресла, прошла в ванную. Включив воду, скользнула под теплые тонкие струйки и ощутила, что в этом мире есть место настоящему блаженству.

– Ах, красота какая! – выдохнула счастливо.

– С этим не поспоришь, – раздалось в ответ.

Открыв глаза, я тут же закрыла их и принялась усиленно тереть, так как уже успела намылить лицо. Через секунду вновь распахнула ресницы, чтобы сквозь слезы рассмотреть сидящее на фарфоровом удобстве жутко довольное и мерзопакостное чудо.

– Да чтоб тебя! – взвизгнула и вжалась спиной в кран, неслабо ударившись лопатками о стену и попутно перекрыв воду. Не нашла ничего лучшего, как прикрыть мочалкой низ живота, а рукой грудь.

– Ты совсем стыд потерял, арте… арти… тьфу, – отплевалась от мыла, – …фактишка!

В ответ на мое справедливое возмущение прозвучал такой горестный вздох, что, будь я знакома с золотоволосым чуточку меньше, испытала бы укол совести.

– Откуда такая жадность, богиня? Несчастный дух, заточенный в артефакт, уже почти сто лет не любовался женщиной, а ты… – и снова вздохнул, и посмотрел с таким укором, что вы только полюбуйтесь на это… это… я ведь даже слов подобрать не могла, и словарь шефа не вспоминался, хоть убей.

– А ну вон отсюда! – показала головой в сторону двери.

Мужчина пожал плечами и поднялся во весь свой внушительный рост.

– Я приходил помочь.

Сволочь!

– Ну, говори! – крикнула я в широкую спину.

Качнулись золотистые пряди, артефакт нехотя повернул голову и с еще большим сожалением в голосе добавил:

– Не могу, меня отвлекает твой неподобающий вид, я забыл, что хотел сказать.

И испарился. Вы можете себе представить? Испарился!

– А ну назад! – закричала я, будто исчезнувшая проекция могла услышать и вернуться. – Назад, паршивец! Время уходит, чудо вредное! Что король скрывает? Ты оплату обнаженкой вперед получил, а ну вернись!

Рванулась к крючку с полотенцем, швырнула с досады мочалку на пол и на ней же поскользнулась.

– Ай! – растянулась на мраморных плитах, а потом с трудом поднялась на корточки и обреченно, очень витиевато выругалась. Вот почему в ванных комнатах нужно ходить осторожненько, а не скакать ополоумевшим зайцем, пытаясь догнать испарившееся видение.

Помянув парой ласковых зарвавшегося духа, я тряхнула головой, а когда подняла ее, узрела перед собой две ноги, а выше – непомерно заботливый взгляд.

– Неотразимая, ты ушиблась? Я вернулся, как только узнал, что ты будешь звать назад, радость моя!

– Ненавижу! – прошипела, представив со стороны свою более чем пикантную позу.

– Эти чувства совершенно не взаимны, – усмехнулся бессовестный аморальный тип и, отбросив-таки ложную скромность, окинул меня горячим взглядом, от которого можно было высохнуть и без полотенца.

– Да как ты вообще видишь, проекция?

Вот бы сейчас сжать в кулаке золотые кудри, чтобы не вырвался, и съездить по этой светящейся физиономии!

– Я представляю тебя в мечтах… ну или в видениях будущего, это почти одно и то же.