Ксания пунцовеет.

− Не эта, – зло чеканю я, на корню пресекая двусмысленности. – Мне достаточно того, что Я знаю какая причина, а остальным не обязательно.

…Ни за что не скажу, что был с Ксанией почти всю эту ночь. Заботился о ней, ухаживал, ушёл только под утро, буквально силой заставив себя оторваться от спящей девушки. Тянулся к ней всеми чувствами, не зная, как уложить в голове то, что с каждой минутой она нужна мне всё сильнее. Если бы не боялся подставить Ксанию перед своими родственниками, то остался бы с ней до конца. И, боюсь, невеста моего порыва тоже не оценила бы. А ещё я знаю, что подобное признание выставит меня слабым. Поэтому я молчу. Не расскажу ни о чём даже под пытками.

− Свадьбе быть! – припечатал, поочерёдно глядя на всех родственников. Главным образом на Натана. – Я нацелен на это, сосредоточен и собран. Если будет нужно, гостей позовём позже, а пока священника в дом и соответствующую церемонию!

Ксания

Окинув всех пристальным взглядом, Андриан откладывает салфетку и выходит из столовой, оставив меня один на один со своей семьёй. А у меня кусок встаёт поперёк горла. И без того аппетита не было, а теперь он вовсе пропал, настолько я не ожидала от Алмазова подобного выпада. Он явно давно всё продумал, и даже со свадьбой дома… Так ловко получилось! Перед мысленным взором возникло встревоженное лицо Андриана и его хриплый голос ночью: «Ксания, ты как?» Я тряхнула головой, прогоняя видение. Кожей ощущая, как взгляды присутствующих сходятся на мне.

− И с каких это пор у него такое нетерпение приключилось? – шепчет Айдана.

Натан закашливается, бабушка смотрит на меня с лукавыми искорками в глазах. А мне невероятно стыдно оторвать от поверхности стола взгляд. Неловко смотреть на людей, приютивших меня в своём доме, хотя официально я этому дому пока никто. На Натана смотреть неудобнее всего, ведь он пострадал из-за меня вечером. Сейчас наверняка смотрит на мои нацелованные губы, видит их, как видят все, и понимает, что между мной и Андрианом вчера были не только разговоры.

Перед тем, как войти в столовую, я очень удачно замоталась в воздушный платок, пряча на шее следы страсти Андриана и сейчас, пользуясь положением больной, закуталась в невесомую ткань плотнее, словно в скафандр. И замираю, предвкушая неудобные вопросы, которые в отсутствие Алмазова станут бесцеремонными. И вот нарядная, словно радуга, будущая свекровь Стефании открывает рот. Сейчас меня разберут по косточкам...

− Ксания, ты идёшь? – мужская рука ложится на плечо, спасая от необходимости отвечать. – Если ты уже поела, то тебе нужно вернуться в комнату.

− Нет! – судорожно вскрикиваю, одновременно скрывая вздох облегчения. Андриан вернулся, спас меня от языкастой родственницы. Но от мысли, что мне вновь придётся окунуться в брутальную атмосферу спальни, мне делается нехорошо. Не вынесу. Ни за что не вынесу! Достаточно того, что я там спала. – Я сейчас позвоню сестре, и она приедет за мной.

Алмазов хмурится, а бабушка, предвосхищая готовые сорваться с его губ резкие ответы, говорит:

− Андриан, раз уж ты так ухаживаешь сегодня за Ксанией, то подай мне вон ту тарелку… Спасибо. И Натану сока плесни, он закашлялся.

На скулах внука заходили мрачные желваки, но просьбу он выполнил. Сока налил совсем чуть-чуть – прямо как от сердца оторвал – и протянул НК. Помедлив, Натан принял.

− А теперь, когда мы со всем разобрались, покажи Ксании сад. Я хотела бы побеседовать с ней там, на свежем воздухе. Развлеки невесту, а я подойду.

− Развлеку, − обещает Андриан и его глаза многообещающе вспыхивают.