− Я вовсе не горжусь некоторыми вещами, − туманно заявил он, отводя взгляд, и от его тона по спине ползут ощутимые мурашки. – Но я такой, какой есть. Это данность. Также, как твой характер – данность для меня. Нет смысла перекраивать уже сложившееся. Это будет напрасная трата времени и сил.

− Если это попытка извиниться, то крайне неудачная.

− Нет, просто философия жизни. И неплохой страт для взаимного понимания. Ксани, разве не ужасно, когда совершенно незнакомый человек подходит к тебе на очень близкое расстояние? С какой стати? По мне, то каждый сантиметр близости нужно завоевывать годами, а не вдруг. Да и потом всегда есть риск, что тебя предадут.

Мои мурашки становятся больше. О чём он? Я смотрю мужчине в лицо, пытаясь понять, какой смысл он вкладывает в произносимые фразы. Мне кажется, он вовсе не о вчерашнем говорит. Вернее, не только о вчерашнем. Моя душа утопает во тьме, хлынувшей из его глаз. Вдыхаю и выдыхаю. Вдыхаю и выдыхаю. О чём говорит Андриан? Что за предательство? В кармане вибрирует телефон, но я его едва слышу.

− Ответь, − хмыкает мужчина, приводя меня в чувство.

Я «просыпаюсь». Сопровождаемая пристальным взглядом Алмазова подняла трубку и услышала сестру. Стефания Сестра заверила, что они уже выехали и скоро будут в особняке Алмазовых. Мама и тётя очень хотят забрать меня домой. Вот спасибо, хоть одна хорошая новость!

− Только мама такая расстроенная, − напоследок слышу слова и удивляюсь.

− А что случилось?

− Не поняла точно. Потеряла чего-то. А что – не говорит.

Устало потерев лоб, я кладу трубку и иду за Зазнайкой. Он снова изменился, и в его взгляде больше нет той напряжённости, что поразила меня. А я хочу вернуться к прерванному разговору.

− Мы пришли.

Андриан указал на белоснежную круглую беседку, увитую зеленью. Взглянув на неё, хмурюсь: беседка располагается чуть ли не вплотную к стенам особняка, лишь ненамного утопая в саду. И получается, этот хитрый человек всё время водил меня кругами, вместо того, чтобы сразу отправить к бабушке. Посмотрев на беседку, затем на особняк и обратно, я в полной мере оценила довольную ухмылку Андриана.

− Заключим пари, − вдруг весело заявил он, словно не говорил минуту назад о странных вещах. – Поддерживаю твоё желание держаться от меня на расстоянии и не притронусь к тебе. Но ты сама придёшь ко мне в объятия, потому что по-другому будет невозможно.

− Я?! Приду?

Немедленно завожусь, так как такой наглости свет не видывал. Зазнайка кивает, шутливо поджимая губы.

− Придёшь.

− В объятия?

− В мои объятия и мою постель. Это случится исключительно по твоему желанию, Ксани.

− Вы много о себе думаете!

Многозначительно хмыкнув, Андриан приближается.

− Я успел хорошо тебя понять. Так что насчёт пари?

И прежде, чем я успела отреагировать, он по-хозяйски склонился к моему уху.

− Спать не будешь. Уснуть не дам, − шепчет он, обжигая горячим дыханием кожу, вызывая целый сонм мурашек по позвоночнику. – И тебе понравится. Я буду ждать тебя, Ксания.

− Никогда! – севшим голосом пробормотала я, а Андриан с ухмылочкой отстранился.

− Увидим.

***.

Беседка, возле которой оставил меня Андриан, чудесна. Расположенная в непосредственной близости к особняку, она укрыта от него лавиной плюща, густо затягивающего проёмы между столбиками плотным пологом. Один бок беседки почти полностью свободен, открывая вид на сад. Бабушка уже ждала меня, и именно она, выглянув, отправила внука подальше, сказав, что разговор между нами, девочками, будет долгим. Алмазов её послушался, хотя мне такая покорность показалась удивительной. Не тянет он на примерного внука, это скорее в характере Селивана, и как только переиграть такого умного и упрямого? У меня вообще чувство, будто Андриан ушёл не далеко и напряжение до сих пор проскакивает между нами, покалывая на кончиках пальцев.