Дари вздохнул, еще раз покосился на то, как ровно ходит грудь глубоко спящего атташе, и прикинул, что времени у него навалом — считай, до самого утра. Многое можно успеть. Но сначала все-таки в душ, остальное подождет!
Пару часов спустя Пепел со смаком потянулся, аккуратно свернул бумаги, сложив их в точности «как было», и опять же «как было» засунул в упаковку. А затем размял пальцы, готовясь к новой охоте на все ту же дичь, упрямо скребущую пол под чашкой.
— Вот с чертежами бы ты так старалась, — укорил он ее, прежде чем приподнять импровизированную тюрьму и тут же схватить выскочившую узницу за хвост. — Впрочем, шанс реабилитироваться у тебя еще есть.
И сунул грызуна обратно в тубус, захлопнув крышку.
Подойдя к светильнику, еще раз погрел над лампой снятый кружок печати и, дождавшись, пока тот немного размягчится, быстро пришлепнул обратно, целясь точно в контур прошлого оттиска.
— Ну вот, порядок. — Когда печать остыла, Дари осторожно потянул за кончик веревки под ней и убедился, что держится все прекрасно. — Не придерешься, даже если захочешь. Господин Валент знал, чему стоит учить будущих дипломатов и что им на этой почетной стезе точно пригодится.
А вернув тубус на законное место в сундуке, скинул башмаки и растянулся на диване во весь рост, решив, что теперь самое правильное будет поспать. Неизвестно, что его ждет в Насагонте, но, если все пойдет как задумано, о сне там много кому придется забыть, и ему в первую очередь. А потому нехрен зря время терять, до рассвета еще пара часов, и стоит провести их с пользой.
Хотя, конечно, любопытство подталкивало сунуть нос и в вализы с письмами, но вот интуиция была категорически против. Тот же господин Валент много и толково рассказывал о возможных ловушках и сигналках, встречающихся в таких мешках с дипломатической корреспонденцией. Иногда их не то что опознать, но даже заметить невозможно. Так что нет, подставляться не стоит, сейчас у него другие цели и другие планы.
И потому — спать, да. Ему еще на рассвете господина Шунерутли будить, сам-то он вряд ли проснется, в снотворном своем Пепел был уверен как в себе: лично делал. А уже проваливаясь в сон, Дари все-таки представил себе лицо Рин, ее серьезные зеленовато-рыжие глазищи, вздохнул и уснул, улыбаясь.
12. глава одиннадцатая
В Таронке Рин понравилось. Очень. Наверное, тем, что крепость стояла на высоченной скале, отвесно обрезанной со всех сторон. И до едва видневшейся внизу речки Тарны было не меньше трехсот метров, если считать от верхушек стен. При этом сама крепость оказалась обширной, хорошо продуманной и настолько надежной, что за прошедшие полтысячелетия ее никто ни разу так и не взял штурмом. Но если честно, то даже не пытались: обрывы и стены, ставшие их продолжением, отпугивали любого желающего еще на подходах.
Но барышню Сорвени, разумеется, привлекало не это, и даже не богатейшая история приграничного укрепления, то и дело пестревшая именами императоров, министров или легендарных преступников, которых сюда иногда ссылали. Нет. Ее привлекало совсем другое. То, что, забравшись на «Длинный нос» — самую высокую точку крепостного двора, можно было почувствовать нечто похожее на ощущение полета. Особенно в пасмурный день, когда ветер упорно гнал по небу целые табуны туч.
Да, вот этого девушке сейчас по-настоящему не хватало: полетов, аэродрома, любимого самолетика, подаренного когда-то Эрдари... А вот про самого парня она последнее время думала не слишком часто и иногда этому даже удивлялась. Правда, редко и недолго.