Шли мы по лесу целый день. Конца и края ему не было. Казалось мы ходили кругами, от того Санька стал раздражительным. Ноги гудели, хотелось есть, да и солнце уже почти скрылось. Лес начал приобретать мрачный вид. Краски меркли, мерещилось всякое страшное. Я все сильнее сжимала руку Саньки, озираясь по сторонам.

— Эй, шерстяной! — зло крикнул Санька, — далеко еще идти?

— До Василисы-то? — остановился клубок.

— Да.

— Еще три дня ходу.

— Три дня в лесу?! — еще больше разозлился Санька.

— В деревне завтра будем, а после, до палат Василисы еще два дня, — спокойно сказал клубок и покатился дальше.

— Стой! Устали мы. Да и ночью идти опасно, все ноги переломаем.

Санька усадил меня на землю, достал вязанный платок, который нам отдала Дарена, накрыл меня и отправился за хворостом. Тьма все сильнее погружала лес в дрему. Птицы замолкли. Тишина, лишь еле слышный шелест листвы и зов совы прерывал ее.

Вдруг в глубине чащи послышался женский смех эхом пронизавший пространство вокруг. Я вскочила с земли и стала оглядываться. Вдали, что-то сверкнуло и пропало. Потом снова сверкнуло и пропало. Неужто люди в такой глуши, да еще и ночью? Снова раздался смех, но он доносился, с другой стороны. Я обернулась. Кусты зашуршали. Напряжение росло. От сказочного леса можно было ожидать чего угодно, а главное не всегда хорошего.

— Ты чего смеёшься? — вернулись клубок с Санькой, выйдя из-за кустов с охапкой сухих веток.

— Это не я... — испугано ответила.

— А кто?

— Не знаю... Там кто-то, — я показала в глубь леса, откуда доносился смех. Наш разговор прервало хихиканье. И мы на мгновение замерли, озираясь.

— Не пойдем... Марусь, хватит пока приключений, — стал раскладывать хворост Санька.

— Согласна, — снова села я на землю и закуталась в платок.

Санька стал разводить огонь, чтобы согреется. Костер быстро разгорелся. Я достала из корзинки пирожки и компот. Наконец-то еда. Мы берегли ее, как раз на такой случай. Греясь у костра, мы жадно поглощали остывшие, но не менее вкусные пирожки.

Снова смех. Совсем близко. Кусты зашуршали. Я придвинулась к Саньке и сжала его руку от страха. Тот держался стойко не показывая виду, что напуган. Хотя в этом не было не единого сомнения.

— Небось через костер прыгаете, — выглянула девушка сквозь ветви и игриво улыбнулась.

Лохматая, бледная, с зелеными сверкающими глазами и темными волосами из которых торчали ветки и листья. Когда она вышла к костру, мы смогли разглядеть ее наряд. Ну если это можно так назвать. На хрупком теле находилось полотно из листьев, веток, прутиков и цветов. Они были свежими, будто только сорваны. Вслед за девушкой вышел парень, они были очень похожи. Темненький с зелеными глазами, одет в такое же полотно.

— Батюшка заругает, идем, — выглянула из-за кустов еще одна девушка и дернула парня за руку.

— Не бойся, добрые они... Смотри, прутья только сухие собрали, ягоды да грибы на месте оставили, — задорно сказала первая девушка.

— Они костер развели... Батюшка прознает, погубит их.

— Сегодня можно, — махнула первая рукой.

— А вы, собственно, кто будете? — ошеломленно смотрел на них Санька.

— Я Лесавка, — сказала девушка, — а это мои брат да сестра. Лесовик да Лисунок. Мы дети Лешего. А вы кто?

Мы переглянулись с Санькой. О проделках этой нечисти нам было известно и это нисколько не ободряло.

— А что сегодня? — кротко спросила я.

— Сегодня же ночь на Ивана Купала. Батюшка не серчает в эту ночь.

— А вы через костер прыгать будете? — восторженно спросил Лесовик.

— Можно с вами? — запрыгала Лесавка.