— Юна, открой глаза… посмотри на меня, — она открывает глаза и одновременно кончает, простонав в голос. А я неотрывно продолжаю кружить на клиторе пальцем, но уже нежно и смотрю на нее, впитывая ее оргазм, как прикрылись глаза, на трепещущие ресницы, как одинокая слезинка стекает по височной части лица, смотрю на приоткрытые губки и порозовевшие щечки. Бля… я мазохист…

— Ты еще красивее после оргазма…

Она открывает свои глаза, все еще с поволокой от страсти, но цвет поражает насколько… Она неповторима, и это вижу только я… и дурею от этого вида… необъяснимо… все, что сегодня происходит…

Поцеловал ее нежно в губы, поднял на руки и понес в гостевую комнату. Уложил ее в кровать, как ребенка. Перед тем, как выйти, сказал:

— Спи, — и с каменным членом, который доставлял максимальный дискомфорт, вышел из комнаты, прикрыв за собой двери. Дошел до дивана, где мы только что сидели, заметил ее белые трусики. Подошел ближе, взял в руки, посмотрев на них, хлопковые, спереди принт розовой цапли. «Надеюсь это не отец ей покупал», — улыбаясь, сказал вслух и положил белье обратно. Мне ее белье намного больше нравится, чем те, что я видел даже у самых дорогих шлюх. Поправляя член, пошел на кухню сварить себе еще чашечку кофе. «Цапелька», — вспоминал, как сегодня по телефону назвал Юну отец.

Встал с постели в два часа ночи, так и не заснув, нервно надевая на голое тело только спортивки. Сегодняшняя моя гостья заполнила весь мой мозг и не позволила ему отдохнуть. Направился прямиком на крышу, цепляя на ходу теплый халат. Пялился минут двадцать в пространство звездного неба. Мне это, ровным счетом, ничего не принесло. Я вернулся в квартиру, скинул халат. Остановился, проходя мимо комнаты, где мирно спала Юна, в отличии от меня, меряющего шагами квадраты своей квартиры в два часа ночи. Хотя, если разобраться, она является виновницей моей бессонницы, которой, кстати, я ранее не страдал. Осторожно открыл двери, прошел в комнату, дошел до середины, остановился, всматриваясь в полумрак. В комнате были включены бра. Ее практически не видно на кровати, я подошел ближе, Юна мирно спала, завернувшись в одеяло и подложив его край под щечку. Усмехнулся ее смешной позе и вышел, также тихо, как и зашел…

— Юна —

Еле разлепила глаза, мне потребовалось секунды три, чтобы сообразить, где я нахожусь, и подскочить в кровати, как ошпаренная. Не знаю, на кого я сейчас похожа, но встав и оглядываясь в поисках своей сумки, чтобы понять, который сейчас час. Побежала к дверям, открыла, и застыла, прислушиваясь… тихо. Я на носочках, чтобы не слышны были шаги, быстро перебирая пальчиками бегу по памяти в поисках прихожей.

— Доброе утро, хлва* (сладкая), — донеслось мне из глубины комнаты.

Я резко остановилась, повернувшись на голос. Так и застыла, только с расширенными глазами, пролепетав:

— Доброе утро… — получилось что-то нечленораздельное.

Амир убрал ноги с пуфа, встал, заложил руки за спину и неспеша направился ко мне, разглядывая меня по пути. Могу представить картину, с шухером на голове, лицо после сна, отекшее, надеюсь не с полосой от одеяла, футболка с одного плеча висит… ну, чистая красавица. И еще пытаюсь одернуть ниже свою футболку, чем она есть, хотя если вспомнить вчерашний вечер, футболка — это меньшее, что меня должно сейчас волновать.

— Ты потрясающая после сна, твои взлохмаченные волосы шикарны, даже в этом виде, — сказал и опустил свой взгляд на мои ноги. После паузы продолжил: — Ты можешь опуститься на пятки.

Вспомнила, что все это время я стояла на носках, это он на меня так действует… как удав на кролика. Я опустила пятки и сказала хриплым после сна голосом: