— Который час? Я опоздаю на работу.

— Начало шестого, не опоздаешь, иди спокойно прими душ. Я тебя жду на кофе, скоро завтрак подадут, — улыбаясь, сказал он.

Расцепив руки, подал мне на вытянутой ладони с застывшей улыбкой на лице, мои трусы. О Боже-е-е… я же без трусов!!! Я залилась краской от стыда, прикрыв глаза, и выдала шумный вдох-выдох. А он так и стоял с протянутой ладонью, на которой красовались мои трусы. Не смея поднять на него глаза, быстро схватила их и, зажав в своей ладошке, торопливо направилась в комнату, где ночевала. Стыдно… как же стыдно… трусы еще и с цаплей, вообще, класс! Теперь будет стебать меня и будет думать, что белье мне отец покупает. Че-ерт! Здесь вообще есть пожарная лестница, чтобы убежать в тихую: «Нет, конечно, это мои мысли». Зашла в ванную и первое, что мне бросилось в глаза это, мое чумное отражение. Вот это, он посчитал потрясающим? Может он имел ввиду «утренним потрясением»? И отвернувшись, сделала пару шагов в сторону душевой, а потом вдруг остановилась, вспомнив слова папы: «Если мужчине нравится, как женщина выглядит после пробуждения, значит, это его женщина». Вернулась к зеркалу, повертев головой, посмотрела на себя уже другим взглядом. Прогнала все мысли, которые так и просились наружу, и пошла принимать душ, а там, пока мылась, весь вчерашний вечер перед глазами стоял четкой картинкой. Я себя корила… потом злилась и говорила, что я вполне уже взрослый человек и готова к взрослым поступкам и, если я ошибусь, то это будут исключительно мои ошибки, никто меня ни к чему не принуждал. И так по кругу, только в разной трактовке. Но, когда вспоминаю то, что он со мной делал и как ласкал, жар вновь собирается четко в том месте, где вчера были пальцы Амира. Я помню вкус его кофе на своем языке. Я кажется не в ладах с самой собой…

Выйдя из душа, увидела свои вещи в комнате, уже отутюженные и вкусно пахнущие. Кто-то постарался, понятно, что у Амира есть работники по дому, но то, что в такую рань не подозревала. Оделась, причесалась, сделав высокую стильную улитку на голове. Провела пальцами по бровям, придавая им форму, и пошла из комнаты на кухню, где меня ждал Амир. Я знаю, что восточный народ отдельно от трапезы принимают кофе, поэтому не удивлена, почему в начале кофе, а уже после завтрак.

— Проходи, хлва* (сладкая), — сказал Амир, когда я вошла на кухню.

Он был уже собран на работу и одет, как руководитель, очень стильно, белая рубашка, четко сидевшая по его фигуре, брюки не классические, но под классику, не широкие и к низу слегка сужаются. Черт… так красиво облегают его спортивные ягодицы. Я отвела взгляд в сторону, в моей памяти еще свежо начало вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Поэтому, чтобы увести свою неловкость и стыдливость, я перешла на вопросы, глядя прямо в глаза.

— Все хочу у тебя спросить, что означают те слова, которыми ты ко мне обращаешься на своем языке?

Он усмехнулся, и жестом руки пригласил меня присесть, что я и сделала. Разлил по кофейным чашечкам кофе и подал мне со словами:

— Это просто слова, попробуй, Юна, это очень вкусный кофе, сейчас предлагаю именно без сливок, он хорошо бодрит. С утра, когда ты еще не принимала пищу, почувствуешь не просто его аромат, но и его натуральный вкус, иначе чем бы ты попробовала его после, например… после завтрака.

— Спасибо, я с удовольствием попробую.

Его глаза мягко блеснули, он тоже присел за стол, убрав турку в сторону.

— Как спалось, бльдэ хло?* (сладкая моя)

— Спасибо, хорошо.

Какой у него пронзительный взгляд… а сегодня в особенности. Переключила свое внимание на свой кофе. Взявшись двумя пальчиками за миниатюрную ручку чашечки, аромат этого терпкого напитка витает, кажется по всему дому… мне уже вкусно.