— А ты? — и я решила спросить.

— Я… эм… тоже, спасибо.

— Вкусный кофе… — я улыбнулась и смутилась от его взгляда, он так смотрит… как смотрит мужчина на понравившуюся девушку. Только у Амира еще присутствует немного и другой взгляд, как будто он меня съесть хочет…

После завтрака мы отправились на работу. Сегодня Амир был пассажиром, и мы сели с ним вместе в серебристый большой кроссовер. А перед тем, как сесть в салон, он сказал:

— Смотри, хлва* (сладкая), цвет похож на твои волосы, фатат вдиа* (серебряная девочка).

Я знаю точно, что он восхищается моим цветом волос… пожалуй, это единственный мужчина, который вот так открыто показывает и говорит, насколько я красива…

Фатат вдиа* — с арабского — серебряная девочка.

Бльде хло* — с арабского — сладкая моя

Хлва* — с арабского — сладкая

11. 10 глава Амир/Юна

— Амир —

Высадил Юну за квартал от работы по ее просьбе. Не хотела, чтобы ее заметили выходящей из моей машины. Вот эта ее чистота и подкупает меня.

Женщины… они стараются показать свой статус, свою значимость, не понимают, что таким, как я, этого всего не нужно. Ведь такого добра полно, а вот Юна-а… такие — редкость. Она не пытается даже показать, кто ее подвез… вот она — чистота, которую я хочу, и она будет моей. Жду, когда же она покорно раздвинет свои ножки… не-ет, никакого насилия, только сама и надо ее подтолкнуть к этому.

Девушки все без исключения любят красивые жесты, ну, значит будут… вот, только Юна — редкая девушка и мыслит не так, как многие. Поэтому мне надо мыслить шире… Почему она до сих пор ходит девственницей? Неужели не было претендентов… Не верю! Но причина явно какая-то есть… Меня отвлек входящий, а черт совсем забыл. Юна меня сбивает.

— Доброе утро, Муин.

— Доброе утро, Амир.

— Сегодня летучку проводишь ты, а я еду на деловую встречу.

— Конечно, нет проблем.

— Как закончу, свяжусь с тобой, — и я отбил звонок.

Мне скоро придется возвращаться на Родину, кого я здесь оставлю, только своего человека, которому всецело доверяю. А важные конференции, могу проводить из Усаана. Видеоконференции давно уже практикуют, так что я могу управлять банком, находясь за тысячи километров отсюда.

Сидя на пассажирском сиденье, просматриваю папку со своими наработками и идеями, хочу воплотить их со временем. Надо посмотреть, что вначале предложит мэр.

Мне двадцать семь лет, но зарабатывать стал уже в шестнадцать. Жизнь до смерти матери отличалась только тем, что мама единственный человек, который показывал мне свою безграничную любовь. Отец — он не мать, он скуп на чувства.

Все прелести королевской крови познал с восьми лет, именно поэтому мне не раз ее пускали. И это вовсе не традиция, все происходило, когда отец уезжал по делам эмирата или по делам компании в Европу… Когда мама была жива, мягче относились ко мне. Никогда не рассказывал матери, когда били по таким местам чтобы не оставлять синяков, например по ладоням или пяткам. Как я мог жаловаться… ведь меня так воспитывали, что мужчина никогда не жалуется, а женщине тем более. Объясняли так: «Это тебя Аллах испытывает», — говорил учитель, когда мне было восемь. С годами я понял, что у моего учителя был тоже учитель в лице Барии, первой жены отца.

У меня на Родине свой конезавод по разведению элитных лошадей. В пятнадцать, когда я перестал себя жалеть, собрал все драгоценности своей мамы и продал. Будучи ребенком, часто перебирал их, чтобы оживить воспоминания о ней. Но я хотел большего, а не сидеть и грустить, живя лишь воспоминаниями. На вырученные деньги купил пару элитных лошадей и поместил их во временном сооружении, постепенно зарабатывая и накапливая капитал. А как известно, один элитный скакун стоит больших денег. Я рос, у меня с годами появился свой конезавод и все необходимое оборудование, я привлек ветеринаров, чтобы мои лошади были здоровые. Тяжеловато было управлять, когда я учился, но у меня есть доверенные лица, которые не подвели в нужное время. В моем услужении много людей, и каждый занят своим делом. Находясь в России, мне докладывают каждую неделю, что происходит в моем городе. За всех людей я в ответе. К сожалению, у моего отца так не получилось, его верные люди не настолько ему служат. Иначе его малолетний сын не ходил бы избитый по приказу его первой жены, возомнившей себя превыше шейха. Многие нас с матерью недолюбливали, ведь моя мать русская, и я на половину тоже. Я не могу простить отцу, что он из-за репутации позволил убийце моей матери ходить на свободе… С того момента мы отдалились, я не стал его любить меньше, но я ожесточился…