Я не могу заставить себя сказать это. Я все еще пытаюсь осознать, что он вообще от меня требует. Я люблю свою работу. Я надрывала задницу в колледже, чтобы стать медсестрой. Я помогаю людям каждый день, и это делает меня счастливой. Он уже забрал у меня семью, а теперь забирает единственное, что у меня осталось.

― Повторяй, ― приказывает он. В его голосе столько насмешки. Чего бы я только не отдала, чтобы зарядить коленом ему по яйцам. ― Если ты не хочешь узнать, что я за человек на самом деле, потому что, уверяю тебя, ты даже не имеешь ни малейшего представления.

Я отдергиваю подбородок от его пальца, его рука опускается, но он продолжает стоять рядом. Я выдавливаю слова только потому, что у меня нет выбора. Однако, я чувствую, как часть моей души разрывается.

― Я закончила свою работу.

От его одобрительно кивка меня тошнит. Я ненавижу себя за то, что доставила ему сейчас такое удовольствие. Он не заслуживает этого, нисколько.

Затем он отходит и направляется к выходу. Я смотрю на его удаляющуюся спину затуманенными глазами и сжатыми кулаками. Я хочу кричать во всю мощь своих легких. Я хочу заплакать, разгромить здесь все, сбежать. Я никогда раньше не испытала такой ненависти к людям, как эта. Я так чертовски сильно его ненавижу.

― Я надеюсь, что тебя собьет машина до того, как у тебя появится шанс вернуться домой, ― невозмутимо говорю я, прежде чем он успевает выйти из дома.

Было ли это ребячеством? Может быть. Но я так хочу схватить нож и швырнуть эту чертову штуку ему в голову.

Он бросает на меня взгляд через плечо, и легкий изгиб его рта ни с чем не спутаешь.

― Ты не настолько везучая, милая.

Дверь за ним закрывается, и я сажусь на пол, пряча лицо в колени.

Я и без него знаю, насколько дерьмово мне везет, и я ненавижу каждую секунду моего везения.

7. Глава 7

Эйс

Я наблюдаю, как мой брат открывает пассажирскую дверь и садится в мою тачку. От него разит сексом, и я не утруждаю себя тем, чтобы скрыть свое презрение, когда разглядываю его взъерошенное состояние.

― Ты можешь продержаться два часа, не оказавшись внутри шлюхи? ― я сдвигаю солнцезащитные очки с головы на переносицу и жму на газ, трогаясь с места.

Коул откидывается на спинку сиденья и начинает рыться в карманах.

― Я могу, но почему я должен?

Опять же, его логика имеет прискорбное количество смысла. Я качаю головой и не отрываю глаз от дороги.

Проехав десять минут в тишине, Коул закуривает блант и делает затяжку. Ему слишком легко становится скучно, и ему всегда нужно какое-нибудь дерьмо, чтобы отвлечься. Он не из тех людей, которые могут сидеть наедине со своими мыслями.

Я вслепую протягиваю руку, и он вкладывает блант между моих пальцев. Я убираю его в карман. Каким бы испорченным я ни был, я бы не стал рисковать своей жизнью за рулем, находясь в опьяненном состоянии от косяка.

На ум приходит комментарий жены о том, чтобы меня сбила машина, и чувствую противоречивую волну веселья и раздражения.

Какого хрена она не родилась немой?

Она бы не бросала мне вызов на каждом шагу, и не делала бы этот брак невыносимо тяжелым. За последние часы, проведенные в одиночестве, я сто раз пожалел что женился именно на этойдочери.

― Как твоя супружеская жизнь? ― Коул растягивает слова, читая мои мысли.

― Не стоит из-за этого тратить кислород, ― спокойно отвечаю я и ставлю машину на стоянку.

Коул выпускает клубок дыма в воздух, когда выходит из тачки, и я следую его примеру, наконец делая затяжку. Дым наполняет мои легкие, и я медленно выдыхаю. Черт, мне это было нужно. Со вчерашнего дня я только и делал, что ссорился со своей женой, и я рискую вышвырнуть ее задницу на улицу, если она будет вести себя так же дерьмово. Я даже не удивлен, что она дочь Морено. Они оба - один и тот же вид рака, и, похоже, им суждено травить мою жизнь.