– А чем вы будете заняты до этого? – полюбопытствовала я, отпивая разбавленное винцо из украденного бокала. Готова поклясться, что официант заметил пропажу, но не подумал на скромную девушку, прикрывающую подол предусмотрительно выпрошенным веером.

– Сегодня я обращусь в храм за благословением Артоны, – выпалила она, зажмурившись. – И это конец.

– Расскажите об этом поподробнее, – тоном профессионального психотерапевта попросила я, протягивая ей бокал.

Леди ужаснулась, приложила пальцы к губам, вознеся молитву о защите, и решительно отставила соблазн.

– Не волнуйтесь, о закуске я позаботилась. Вот, держите канапе.

– Ну, если вы настаиваете, – покосилась на меня Амелия и чуть ли не вырвала напиток. – Да простит меня богиня!

– По-по-по, девонька, не больше трех глотков, – перехватила я пустеющую посуду, – и закусывай.

– Благошловление божини это формальношть, – с набитым ртом проговорила она, засунув в себя разом пять закусок. – После того как в храме кончатся песнопения и мы отстоим службу, я возложу на алтарь свиток с прошением благословить мой брак с выбранным женихом.

– И? – поторопила я, опасаясь конца антракта.

– И дальше вы знаете. Или не знаете? Ах да, вы же из Китерополя. Если свиток сгорит в божественном пламени, зажженным богиней из воздуха, то браку быть, он угоден Артоне.

– Прямо-таки из воздуха?

– Без свечи, огнива и обмана. Как вы понимаете, прецедентов недовольства богини союзом практически не случается. Артона любит, когда создается семья, ей не с чего выражать свой гнев.

Значит, в процедуре бракосочетания есть три слабых места: храмовый ритуал, подпись документов с денежным переводом и, непосредственно, сама свадьба. Точки ключевые и наверняка будут тщательно контролироваться папенькой и женихом Амелии, но чем больше шкаф, тем громче он падает.

Зачем я это делаю? Во-первых, мне нужен информатор. Не книги на древне-германском, не слуги, а самая настоящая сорока-сплетница, держащая ухо востро и хвост трубой в моем социальном классе. А если у нее есть свои информаторы – у-у-у, сокровище. Информаторами Амелии выступали ее юные приспешницы, смотрящие в рот старшей и самой авторитетной подруги. Да и если честно, не нравится мне эта идея принудительного озамужнивания. А вот благодарная птичка, приносящая в клюве сведения, точно не помешает.

– Леди Луиза, – внезапно спохватилась девица, будто прочитав мои мысли. – Зачем вы помогаете мне?

– По доброте душевной, – тепло улыбнулась я. – Я ведь и правда могу вам что-нибудь сломать за оскорбление, но бросать своих в липкой паутине брачного мезальянса – себя не уважать.

– Давайте ограничимся тем, что вы наступите мне на ногу? – робко попросила она. – Наверняка вы очень добрая.

– Безгранично, – так и есть, мне бабушка об этом говорила. – А потому сопровожу вас в храме, чтобы оказать моральную поддержку.

Звонок к началу второго акта зазвучал колокольчиком под потолком. Я возвращалась к матушке задумчивая, слегка попинывая чужие подолы. Можно ли за два месяца привыкнуть к новому миру? Вряд ли, но я уже не готова убиться об стену, чтобы вернуться сию секунду. Каюсь, была шальная мысль, что через опасность можно вернуться обратно.

Я ведь как умудрилась-то вляпаться? Глупо. Глупо и грязно, провалившись в канализационный люк. Так представьте мое удивление, когда зажмуренные во избежание попадания нечистот глаза, распахнулись в легкой летней карете, готовой отправиться в церковь!

– Луиза, детка, ты чуть не опоздала. Мы ждали тебя в ресторане весь антракт, а ты, – с упреком выдала маман при молчаливой поддержке отца.