Зина боялась, что бабушкин муж начнёт с нею спорить. Но тот лишь кивнул – с кривоватой улыбкой:

– Это весьма разумно, дорогая. Особенно если мне придётся в городе подзадержаться… Да, и вот ещё что. – Он снова сел за свой стол, нагнулся к низенькому несгораемому шкафу с новомодным шифровым замком, стоявшему прямо на полу, набрал восемь каких-то цифр и распахнул стальную дверцу. – Я прошу вас помочь Наталье Степановне с хозяйственными заботами во время моего отсутствия. И вот – возьмите пока пятьдесят рублей на текущие расходы.

Он протянул девушке пять десятирублёвых банкнот красноватого цвета. Та приняла их почти машинально, мельком подумав: теперь она сможет телеграфировать в Живогорск – и родителям, и Ванечке. Однако подлинное её внимание привлекло совсем другое – не ассигнации. На нижней полке сейфа, рядом со шкатулкой, из которой Николай Павлович достал деньги, стоял приземистый прямоугольный ящичек из карельской березы, замыкавшийся на ключ. И Зина моментально поняла, что находится в нём.

В прошлом году один из прихожан её папеньки пришёл к ним в дом с почти таким же ящичком в руках. И попросил протоиерея Тихомирова, чтобы тот забрал у него сей предмет. В ящике, как узнала потом дочка священника, лежала пара дуэльных пистолетов. А отцовский прихожанин незадолго перед тем заподозрил жену в неверности – потому и попросил своего духовного отца их забрать: от греха. То ли боялся убить жену, то ли – вызвать на дуэль её любовника и застрелить его. А может, хуже того: опасался, что пустит пулю себе в лоб.

Впрочем, Николай Павлович интереса своей внучки к дуэльному оружию явно не заметил. А сама девушка поспешила убрать деньги в карман платья – чтобы на телеграфе не пришлось долго их искать.

В тот момент дочка протоиерея Тихомирова не могла знать, что никакую телеграмму отправить она не сможет. А вот ящичек с пистолетами окажется вещью, от которой прямым образом будет зависеть её жизнь. И не только её.

В то самое время, когда господин Полугарский беседовал с Зиной Тихомировой, за шестьдесят вёрст от Медвежьего Ручья – в городе Живогорске – Иван Алтынов, сын купца первой гильдии, не находил себе места. С самого момента пробуждения всё валилось у него из рук. А тут ещё Эрик Рыжий, крупный пушистый котяра восьми лет от роду, будто с ума сошёл.

Не успел Иванушка расположиться завтракать в столовой большого купеческого дома, как Рыжий буквально влетел туда – будто ракета от фейерверка. И заметался между стульями – сдвигая их по пути, так что ножки их громко скрежетали по паркетному полу. Хорошо хоть завтракал Иванушка в одиночестве: его маменька вставала поздно, да и вообще, почти никогда вместе с ним за стол не садилась. Иначе от этих скрежещущих звуков у неё непременно разыгралась бы мигрень.

– Рыжий, да успокойся ты! Какая муха тебя укусила?

Купеческий сын хотел встать из-за стола, чтобы подхватить кота на руки, но тот вдруг с разбегу запрыгнул к нему на колени. Иванушка даже покачнулся вместе со стулом. А Эрик поставил передние лапы хозяину на грудь, громко мяукнул три раза подряд, а потом уставился Ивану в глаза – точь-в-точь как давеча, при его пробуждении.

И в этот самый момент, словно кошачий мяв послужил сигналом, в столовую вошёл дворецкий, недавно нанятый маменькой Ивана.