Она помнила все до малейших деталей. Это было в январе. Непривычно теплый, но по-зимнему пасмурный январь. Она уже ложилась спать, когда Виктор наконец пришел домой.

Он не пошел сразу в спальню, а направился на кухню и налил себе стакан бурбона.

– Я думала, ты не придешь сегодня ночевать, – произнесла Джулия, заходя на кухню. В ее голосе слышалась привычная колкость.

Виктор стоял к ней спиной и даже не обернулся. Он сделал глоток, причмокнул и громко выдохнул.

– Скажешь что-нибудь? – произнесла Джулия, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы не разбудить Патрика.

– Что ты хочешь от меня услышать?

Виктор наконец повернулся, и Джулия застыла. Ее словно пронзило электрическим током. Это был Виктор, но в то же время не он. Его лицо казалось чужим: морщины, мешки под глазами, взгляд, лишенный привычного света. Глаза сухие – как и их отношения.

– Ты вчера ночевал у нее? – Джулия часто говорила «у нее», но не имела в виду кого-то конкретного.

– Я же сказал: уезжал по работе, – его слова звучали натянуто, словно выдавленные из себя.

– Мы оба знаем, что это не так, – фраза сорвалась с ее губ машинально.

Виктор тяжело выдохнул и направился к выходу из кухни, по пути толкнув ее плечом – то ли случайно, то ли намеренно.

Они вместе прошли в спальню.

– Прекрати ходить за мной, – пробормотал он, даже не оглядываясь.

– Это мой дом. Куда хочу, туда и иду.

– Не твой, – рыкнул он, словно чужим голосом.

– Что? – Джулия подняла брови. Такое она слышала впервые.

– Это мой дом. Я на него заработал. Не ты. – Виктор посмотрел ей прямо в глаза, и она снова убедилась, что его взгляд больше не отражает света.

– Это наш дом! – горячо возразила Джулия, чувствуя, как ее лицо начинает заливаться краской.

– Нет, Джулия, это не так.

– Даже если я не заплатила за него, это не значит, что я на него не заработала! Я вложила в этот дом столько сил! Все для тебя, для наших детей! – ее голос дрожал от напряжения. – Пока ты работал с восьми до пяти, я работала двадцать четыре часа в сутки!

– Ай, Джулия, только не драматизируй. Тут нет зрителей, чтобы тебя пожалели, – Виктор поморщился, и его лицо стало еще более изможденным. – О какой работе вообще речь? У нас даже уборщица была.

– Это последнее время! – она вскинула руки. – А как же дети? Ты даже представить не можешь, чего мне это стоило!

– А тебя кто-то просил об этом?

Эти слова ударили ее, словно током.

– Что?

– Никто не просил тебя все это делать, Джулия, – ровным голосом повторил он, делая ударение на ее имени.

– Ты правда так считаешь? Или говоришь это, чтобы задеть меня?

– Зачем мне тебя задевать? – усмехнулся Виктор, и от его усмешки Джулия почувствовала, как ее обида превращается в бесконечную пустоту.

Он сделал шаг к шкафу, на секунду отводя взгляд.

– Ты говоришь это специально, чтобы унизить меня. Чтобы заставить почувствовать себя никем, – произнесла она, стараясь говорить ровно, но голос все-таки дрогнул.

Он повернулся, бросив на нее уставший взгляд.

– Ты всегда все воспринимаешь слишком близко к сердцу. Как будто весь мир хочет тебя обидеть. Может, проблема не в мире, а в тебе?

Эти слова обрушились на нее, как обухом. Ее лицо вспыхнуло, но она быстро подавила злость, превратив ее в холодное, колючее спокойствие.

– Тогда объясни мне, Виктор. Почему ты вообще на мне женился? Почему ты терпел это столько лет?

– Потому что думал, что смогу исправить тебя, – ответил он ровно, без тени сомнения.

Джулия застыла. Она ждала, что он вот-вот улыбнется или скажет, что пошутил, но Виктор смотрел прямо ей в глаза, и в его взгляде не было ни следа шутки.