Что мне стоило провериться на заболевания до того, как мы решились на пополнение? Почему я элементарно не сдала кровь? Я же медик, чёрт побери!

Сапожник оказался без сапог. Я выкладывалась на работе до дна, до состояния «овощ» по вечерам, напрочь забыв о том, что тяжкий труд – дело неблагодарное.

Работая в отделении онкологии, я не могла отстраниться от чужого горя, и принимала его на себя, думая тем самым, что творю добро. Увы...

Несмотря на то, что я медик, считаю рак заразным, потому что болезнь зарождается от стрессов, а моя работа была сплошным дистрессом.

И вот, клешни болезни добрались до меня, а когда я заметила, было уже поздно.

Позже, излечив себя, я поняла, в чём моё предназначение. Собственно, оно осталось тем же, что и раньше: лечить людей. Сменился лишь способ.

Да, я больше не вернулась в больницу.

Первым моим клиентом стал пятнадцатилетний Павлик с опухолью в мозгу. Парню тоже не помогла химия, и его мама с бабушкой, осознав, что паллиативное лечение – это конец, обратились ко мне.

Пашу мы поставили на ноги за полгода. Я поначалу не верила, что рак отступил вот так легко, но сейчас, спустя время, Павлик пышет здоровьем и сильно возмужал. Опухоль растворилась полностью, будто её и не было, а диагноз был ошибкой.

Второй была Галина Николаевна, которая по возрасту годилась мне в матери. С её неоперабельным раком груди я боролась чуть дольше: 8 месяцев, и она уехала от меня, здоровая, но слегка оскорблённая моими методами и неуважением к её возрасту. Что ж, я и не ждала ничьей любви.

А вот Рей... Сработает ли мой метод на терминальной стадии, когда его тело пичкают сильными наркотиками, лишь бы купировать боль?

Будем честными: он может умереть от одной только ломки, и тут я бессильна.

***

Тем временем нам отказали в перелёте из Питера в Горно-Алтайск. Самолёту, на котором прилетел Рей, разрешён только вылет обратно. Однако возможен срочный заказ отечественного чартерного самолёта до пункта назначения. Да, это будет дребезжащий и громко гудящий ЯК-40, но какая разница? Главное, что быстро и без пересадки.

– Нам подойдёт. Но полетим только я и Рейнард, – согласилась я.

– Я хочу посмотреть, в каких условиях будет жить мой сын, – госпожа Ловиза Беллс всё ещё пребывала в душевных метаниях.

О! Условия – прямо-таки сказочные! Серьёзно, как в сказке: дряхлая вековая изба, русская печь и туалет на улице. Водопровода нет, конечно же. В общем, ад для европейца.

Значит – молчим.

– Нет. Это исключено, – чем скорее я приступлю к лечению Рея, тем больше у него шансов выжить.

– Почему так жестоко?! – женщина плакала и зло взирала на меня.

– Вы будете отвлекать от процесса лечения. Времени и без того в обрез.

– Но...

– Вы ещё можете отказаться, – нет, я решительно не готова показывать этой женщине свои методы.

– Х-хорошо, я согласна. Но Рейнард в России без регистрации, нам ещё не выдали квоту на его временное проживание здесь.

Чёрт. Я же изучала этот вопрос и даже ставила себе пометки, чтобы не забыть. Увы, всё случилось более чем спонтанно, поэтому я упустила эту важную деталь.

За 90 дней я при всём старании не исцелю Рейнарда. Регистрация в самом деле нужна.

– Пришлёте документы почтой. Я дам вам адрес. Убедительная просьба не приезжать лично, – и я, прислушавшись к интуиции, написала госпоже Беллс свой питерский адрес. Ибо не верю в трезвость ума убитых горем родителей.

Из Питера в деревню мне перешлёт документы Сергей. В подобного рода вопросах на него можно положиться.

– У него есть с собой какие-нибудь вещи? – спросила я.