Тогда подобные доски современникам были редкостью, особенно на школах. Сейчас устанавливают на фасадах школ памятные таблички убитых на нынешней войне недавних выпускников. Родители и администрации школ иногда выражают недовольство: табличек становится слишком много, это может испугать детей.

Дима оканчивает школу почти на отлично, но с четверкой по военной подготовке. Это не Дима недостаточно хорош для предмета, это предмет недостаточно героичен для Димы. Война ждет, отрыгивает кровью. Даже теряет Диму из вида, тот движется по выдуманному советскому раю – поступает учиться на инженера в МИФИ, на удивление учителей нашей с ним школы, он же чистый гуманитарий, любящий историю. На первом курсе вешает в институте объявление-приглашение проехать с ним по старым русским городам на велосипеде и указывает, что ночлег и еда не гарантированы, но уйма впечатлений – да. Отзывается только один мальчик, обычный. Не знает, с кем едет путешествовать: Jesus Christ on a bike!

Они паломничают по разным старостям средней полосы, крепостям, заброшенным усадьбам, мощеным или асфальтовым дорогам, или бездорогам вовсе, монастырям и церквям. Дима много фотографирует, он любит русские церкви. Их архитектуру он слушает как музыку. Старинная музыкальная шкатулка с колокольчиками. Святое и героическое всегда тут звучит рядом. (Дима так любит церкви, что у себя дома волонтерит – восстанавливает церковь рядом со своим городом, единственную сохранившуюся тут с XIX века. Время еще такое, что это редко и смело.)

Лица с икон и фресок смотрят сверху вниз, но отличают Диму от других людей. Война впервые за много месяцев замечает Диму в церкви, в глазок мощевика из иконы полководца. Дима и его сопутешественник едут дальше. Война нанизывается пудовыми грузами на спицы велосипедов. Очень странные дела. Мальчикам совсем тяжко крутить педали, держать руль, они неожиданно очень сильно устают. У Димы нет сил даже фотографировать. Решают, что, возможно, две недели достаточно, садятся в ближайшем городе в электричку до Москвы. Дима возвращается домой, у него долго потом трясутся руки от перенапряжения, но он счастливый.

А Война тут как тут. Дима учится в институте с военной кафедрой, но его имя-фамилия все равно оказываются в списке призванных в армию. Листок присылают прямо на кафедру вуза. Не ясно, ошибка – призывать первокурсников или намеренное желание закрыть недобор призывников студентами. Можно поспорить, разобраться, доказать неправоту, договориться, но так не ведут себя настоящие воины. Дима идет, как он говорит матери, «исполнять свой долг».

Война почесывается, понравившийся ей ангел становится к ней ближе, вот он уже в военной форме. Она теперь может чувствовать его каждый день через его форму. Он служит «хорошо» на проклятом полуострове, на авианосце с именем этой самой земли. Сначала Диме сложно, потом он привыкает. Из института, откуда его отправили служить, высылают учебники по физике. Дима читает их, когда есть хоть какое-то свое время. За отличную службу его фотографируют с автоматом в парадной форме. Карточку он отправляет родителям. Красивый и смелый, преувеличенно суровый, насупил брови, зачем-то с оружием.

«За отличные успехи в боевой и политической подготовке, примерную дисциплину и безупречную службу в рядах Вооруженных сил СССР наградить матроса Холодова ДЮ личной фотографической карточкой, снятой при развернутом Боевом Знамени воинской части»

Командир в/ч 42615

Подполковник Андрейчук[5]

Примерный солдат. Упал – отжался. Сливочное масло – главный деликатес, его дают раз в неделю. Вокруг позднее советское царство. Хмарь и солнце. В фильмах того времени, исторических или об актуальности, очень много солнца. Ласковое, вечернее, но яркое, из последних сил горит перед закатом империи. Дима служит как дворянин, советский дворянин. Пишет родителям гриневское письмо. Служит скучно, война сама зевает. Дима делает все как надо, как ему говорят, демонстрирует идеальную дисциплину, он же хочет стать блестящим воином. Но что-то происходит, неочевидное и невероятное, год – он солдат, и тут, как в сказке, он делается матросом: солдатоматросом, говорит Дима потом. Его и сослуживцев заставляют много бегать по земле. Земноводное чудо-юдо. А его подполковник становится вдруг по щучьему велению генерал-майором. А на огромном железном корабле вдруг откуда ни возьмись появляются люди, которые призваны служить на военных сборах, но у них дисциплина-чудовище, и служат они не служа, а гуляют и пьют. Впервые Дима видит столь явное несоответствие военной сказки – военной яви. Нравы этих людей недотягивают до его нравов, их вера до его веры, он идеальный советский человек, а они обычные. Это несправедливо, это неправильно, это недостойно. Так не должна быть устроена защита от войны. В Диме вызревает возмущение. Войне становится интересно, ее скучный, совершенный, выдранный с неба знакомый начинает злиться. Слазит тихонько херувимова шкура, шаг через границу волшебного леса. А Войне только того и нужно: теперь она легко и крепко наматывает на него путы, ему от нее уже не уйти.