На реке у Аллият было любимое место — расположенное достаточно далеко от дома, чтобы никто туда не ходил. Ей нравилось его удалённость, наклонившийся над водой ствол дерева, по которому можно было сразу добраться до глубины, и песчаный берег, без скользких водорослей, таких неприятных, когда выходишь из воды.

Вспугнув утку с подросшим выводком, Аллият, как и мечтала, прыгнула в воду. Над кажущейся неподвижной рекой далеко-далеко разнёсся хлопок, от погрузившегося вниз с головой тела во все стороны побежали волны.

Вода оказалась на удивление тёплой. Прямо парное молоко. Из неё не хотелось выбираться, и когда время пришло — солнце поднялось над лесом, Аллият, недовольно фыркая, повернула к берегу. Выбралась на мелководье, встряхнулась всем телом и, как делала это всегда, обратилась. Так сохнуть было на порядок быстрей: пару минут посидеть в камышах голышом, а там уже можно и домой возвращаться.

При мысли о доме настроение Аллият мгновенно испортилось. Пару часов она чувствовала себя человеком, пусть и провела их в волчьем обличье, гоняясь за косулями, дурачась и плавая среди рыб. А теперь ей предстояло возвращаться назад, впрягаться в ярмо и тянуть его без возможности освободиться.

Дай ей волю, и она бы, вот честно, сбежала от них, но альфы не сбегают от стаи — и Аллият не могла.

Руслан с ней не разговаривал. Остальные, к сожалению, говорили и много.

Чего только Аллият не услышала о себе за последние дни. Для семьи она оказалась и обманщицей, и воровкой, и — неожиданно — шлюхой. Лидировали мужчины, женщины им помогали, и даже дети участвовали в том, чтобы Аллият поняла, как неправильно, что она стала альфой и что это следует поскорей изменить.

Как именно изменить, прямо никто не говорил. Но что сделать это необходимо — повторяли, как попугаи, пока она, сверкая глазами, не рыкнула в лицо грозному дяде Шадиду:

— Ну так убейте меня, и дело с концом! Бросьте мне вызов, и выйдем на круг.

Тогда они замолчали. Но она знала: за её спиной все говорят о том, что Чернолеские теперь стая без альфы. Что они прокляты, как Таировы, во главе которых много лет стоял бета.

Нашли с кем сравнить. Это как сказать, что мы бедны, будто Ротшильды. Таировы — сильная богатая стая, так что Аллият не считала сравнение с ними таким уж плохим.

Когда она заявила об этом Руслану, тот высказался без капли жалости:

— Наверное, нам бы лучше вообще остаться без альфы, чем так, как сейчас, с такой альфой, как ты.

Выплюнул ей это в лицо и ушёл, будто долго не мог находиться с ней в одной комнате.

С тех пор, как у Аллият покраснели глаза, из хорошего случилось только одно — отец пошёл на поправку. Каждый день Аллият приходила к нему и сидела, держа за ладонь. Не умела этого прежде, но научилась лечить наложением рук — вкладывала в его выздоровление всю душу, отдавала силу капля за каплей.

Она так радовалась, что отцу становилось всё лучше и лучше. Ей казалось, он выздоровеет и всё решит. И всё станет как раньше.

С её помощью он настолько окреп, что даже смог говорить. И первое, что ей сказал:

— Ты должна передать силу Руслану.

— Но как? — спросила опешившая Аллият.

— Переспи с ним прямо сегодня.

Несколько мгновений Аллият смотрела на отца, потом выдавила из себя:

— Но он мой брат.

— Он никогда не был тебе братом. Вы разной крови, вы оба свободны. Поженитесь, и дело с концом. В постели он заберёт у тебя свою силу. За раз, два, за неделю, но заберёт. Так что иди к нему и всё объясни. И сделайте это прямо сегодня.

Аллият молча встала и вышла за дверь. Ни к какому Руслану, разумеется, не пошла. Закрылась у себя и попыталась понять, что дальше делать.