— Ничего, — пообещала она себе, насухо вытирая пол и стены. — Скоро отец встанет на ноги, и ты уйдёшь из дома на всё утро, нет — на целый день. Набегаешься до судорог в ногах, накупаешься вдосталь, за стрекозами нагоняешься...

В груди возникло сильное тёплое чувство. Давно Аллият не ощущала такого сильного отклика своего зверя — вернее, себя, но другой части себя.

Спрятав всё ещё мокрые волосы под платком, Аллият собрала свои вещи и вернулась к себе. Убрала в комнате по верхам, оделась для работы, попроще, но в свежее. Часы показывали четыре сорок утра, когда она вышла из комнаты.

Заглянула к отцу. Тот мирно спал, как и Руслан — прямо в кресле.

Через час, уже с завтраком на подносе, Аллият вернулась в комнату отца. Учуяв аппетитные ароматы, Руслан сразу проснулся. Отломил большую часть лепёшки с сыром, одним глотком ополовинил кружку с кофе.

— Никто не готовит лучше тебя, — сказал он невнятно, едва прожевав. Кивнул в сторону отца. — Кажется, ему и правда лучше.

— Я же говорила тебе, — обрадовалась Аллият. — Отец поправится. Настойка ему помогает.

Она села возле кровати на стул и осторожно сжала прохладную руку.

— Папа, пора выпить лекарство.

Отец проснулся, даже ответил ей, но чувствовалось, что он не полностью понимает, где он и с кем. Его мутный взгляд плыл, в уголке губ блестела слюна, и Аллият для начала осторожно вытерла ему рот платком.

— Вот настойка. Давайте приподнимемся, папа, и я вам её дам.

Она всё ещё хлопотала, помогая отцу приподняться и отпить из чашки разведённую в тёплой воде спиртовую настойку, когда Руслан вдруг сказал:

— Посмотри на меня.

— Что? — переспросила Аллият, всё ещё занимаясь отцом.

Подошедший Руслан резко дёрнул её за руку, и тёмная, цвета крепкого чая, жидкость выплеснулась из чашки прямо на одеяло и пижаму отца. Хорошо хоть уже не горячая.

— Посмотри на меня, — жёстко произнёс брат. Таким тоном с Аллият говорил только дядя Шадид, да и то не всегда.

Вернув чашку на прикроватную тумбочку, Аллият встала и повернулась к брату лицом.

— Вот я, смотрю. Что не так? Я тебя что, чем-то обидела?

Знала бы, что он так себя поведёт, осталась бы в своей комнате и спала до тех пор, пока в дверь бы ни постучали, а не срывалась посреди ночи готовить ему любимое лакомство.

Руслан смотрел на неё с непонятным — неласковым, незнакомым — выражением лица.

— Выпусти свою волчицу прямо сейчас, Аллият.

— Что ты творишь? — Она упёрла руки в бока. — Папе нужно лекарство принять, а ты устраиваешь вот такое?

И тогда он ударил её. По предплечью, несильно, но так неожиданно и так обидно. Впервые в жизни Руслан сознательно причинил ей боль. Небольшую, но разбивающую их отношения на до и после.

— Зачем? — обиженно сказала она и совершенно растерялась, услышав:

— Я так и думал. Ну ты и сука.

— Что? — Она сглотнула. — Что ты говоришь? Почему ты...

Она чуть не расплакалась, когда он дёрнул её за руку и потащил за собой через всю комнату к платяному шкафу. Уткнул её лицом в висящее на стене зеркало.

Отражение её не заинтересовало. Аллият вырывалась и пыталась посмотреть на Руслана, а он всё давил на её шею и плечи. А затем сорвал платок с её головы, хотя она сопротивлялась.

— Посмотри на себя. Посмотри! — Он толкнул её к стене и отступил на два шага.

Аллият долго смотрела в его злые глаза, а затем всё-таки повернулась к зеркалу. Слёзы блестели на покрасневших щеках, волосы растрепались и стояли дыбом, окружая её лицо, будто светлое облако, но причину, по которой Руслан так на неё разозлился, она поняла. Волчица вылезла вперёд — защищаться, и Аллият могла видеть свои светящиеся глаза — не золотые, как у всех омег, а алые, как у отца до болезни.