— Ну так как? Что скажете, доктор? — спросила Аллият. — Когда отец встанет на ноги?

Шаман взглянул на неё, затем на Руслана, качнул головой.

— Вам правду сказать или то, что обычно в таких случаях говорят?

Руслан фыркнул. Аллият ответила за него:

— Правду, конечно.

— Старый волк уходит. Чингиз больше не встанет. Ему осталось недолго, и ничего с этим сделать нельзя. Мне жаль.

Шаман ушёл, отказавшись от вознаграждения, и Аллият с братом остались одни, будто сироты, при живом пока что отце.

— Что же делать? — с ужасом сказала она. — Как мы будем жить без отца?

— Сложно и трудно, — с горечью ответил Руслан. — Он не готовил меня, считал себя вечным. А теперь я заменяю его, и никто не хочет меня слушать. Все всё откладывают, говорят, когда Чингиз встанет — решим, а во мне видят непонятно кого. Мальчика на побегушках.

— Тебе только двадцать два. От стариков такое отношение естественно.

Руслан резко качнул головой, так что тёмные волосы рассыпались по плечам.

— Так и старые, и молодые говорят. Я для них не авторитет. Все они хотят вести дела с альфой.

Он отличался редкой для мужчины красотой. Отцу не нравилась миловидность сына, но девушки, по общему мнению, были без ума от Руслана. Мужчинам его популярность не нравилась, многие завидовали его внешности и положению. Аллият не раз слышала в сторону Руслана прозвище Принц — по мнению брата, несправедливое и обидное.

Её, наверное, тоже как-то называли, но вряд ли Принцессой.

— Об этом лучше, наверное, заранее объявить, — неуверенно сказала она. — И созвать семью, пусть все домой возвращаются.

Руслан покачал головой.

— Нет, этого делать нельзя, пока у меня глаза не покраснеют. Как ты верно заметила, все вернутся, и тут начнётся ад. Каждый будет мнить себя следующим альфой.

— Но ты единственный родной сын. Остальные приёмные или племянники.

Руслан ударил по стене кулаком.

— Ты не понимаешь. Им всем по сорок с хвостом, они матёрые волки, а я по их меркам — щенок. Когда все они вернутся сюда с их жёнами, детьми, надеждами возглавить стаю — живые позавидуют мёртвым.

— Отец любит и ценит тебя, — попробовала успокоить его Аллият. — И вообще, зачем мы так беспокоимся? Этот шаман что, сам Господь Бог? Отец ещё встанет на ноги, он ещё всех нас переживёт.

Руслан беспокойно облизнул полные губы.

— В общем так. Ты помогаешь мне, я — тебе. Завтра ты звонишь родным, объясняешь, что отец заболел, но когда начнут расспрашивать, говори, что он идёт на поправку, беспокоиться не о чем. Кто-то, может, вернётся пораньше, а кто-то спокойно останется отдыхать. Сами пусть решают, оставаться или уезжать, а мы ни от кого ничего не скрываем.

Аллият скрестила руки на груди. План Руслана ей не нравился. И особенно не нравилось то, что Руслан от разговоров с семьёй заранее устранился. Он, конечно, сейчас очень занят, но не поэтому перепоручает звонить. Ему так проще. А её в итоге все обвинят во вранье и будут правы.

— Зачем мне врать о таком?

Руслан нахмурился.

— Почему врать? Разве отцу стало хуже? Настойка из подорожника, та, которую нам рекомендовали последней, ты сама говорила, что ему от неё не становится хуже, и он всё чаще открывает глаза.

— С этим я согласна. Но почему ты не хочешь, чтобы все вернулись? Тебе бы начали помогать.

— Ты так наивна. — Он покачал головой. — Не помогать, а тянуть на себя одеяло. Сама знаешь, когда альфа уходит, волчья сила переходит к тому из детей, кто её больше всего достоин — самому сильному волку.

— Ты единственный родной сын у отца, — попыталась она его вразумить.

— Не думаю, что волку есть дело до степени родства. Представь на миг, что дядя Шадид станет альфой. Как думаешь, где мы с тобой окажемся уже на следующий день? Нам дадут хотя бы собрать вещи или вышвырнут в чём стоим?