– В смысле?

– Я не видел такого у мамы.

Это еще больше не понравилось Свете. Представляя себя Ольгой Рязанцевой из романов Татьяны Поляковой, так горячо ее любимой, или одним из двух сыщиков из романов Елены Михалковой, будь то Бабкиным или Илюшиным, Света достала из кармана куртки печатки и надела их.

– Что вы делаете? – Алеша следил за ее манипуляциями с округлившимися глазами. Он на мгновение даже перестал рыдать и всхлипывать, чем очень сильно порадовал Савельеву.

– Посмотрю кассету.

– А перчатки…

– А перчатки, чтобы не было отпечатков лишних.

– То есть…

– Алеша, помолчи, пожалуйста!

Света осторожно достала из кассетника кассету. Тут же нахлынула ностальгия. Кассеты, старые магнитофоны, теплый звук. Как же давно все это было. И сколь в трагичной ситуации вдруг вернулось в жизни. На кассете не было никаких опознавательных знаков кроме латинских букв, наверняка обозначавших серию или марку. Она выглядела довольно старой, хотя звук записан весьма качественно. Света повертела ее в руках.

Сторона А. Сторона В.

Песня «Фаина» записана на первой стороне несколько раз. Обычно на кассету вмещалась примерно половина любого альбома. Песен семь, может чуть больше, как она помнила из молодости и детства. Когда заканчивалась одна сторона, магнитофон автоматически переключал ее на другую сторону, так что необязательно было ее вынимать. Точно также было и здесь.

Света перевернула кассету на другую сторону, убавила звук и включила. Снова песня «Фаина». Магнитофон гонял ее по кругу.

Странно.

Савельева нахмурилась. Решила перемотать вперед. На всей кассете из десятков возможных песен записана только одна?

– Что вы делаете? – Алеша неожиданно вырос прямо за спиной Светки, что та едва не подпрыгнула. В голосе сына Фаины слышалась злость.

– Не пугай меня так!

– Что вы ТУТ делаете? – вновь повторил он свой вопрос, несколько грубее.

– Просто проверяю.

Она перемотала почти под самый конец записи, и везде играла одна «Фаина».

– Да нет, тут только одна песня записана. Бред какой-то.

– Почему?

Света выключила музыку.

– Зачем записывать на кассету всего одну песню и играть ее по много раз? Это точно не магнитофон твоей матери?

– У нее такого не было! Я же вам уже говорил! Чего еще хотите услышать?!

Света оглядела комнату. Она все больше и больше была уверена в том, что несчастную пожилую учительницу русского языка и литературы попросту повесили. Вот только зачем? Ну, допустим, это были грабители. Может быть, даже хотели выдать за самоубийство. Что тут только воровать?

А может быть, это был и вовсе… Алеша.

При этой мысли Света вздрогнула и посмотрела на богатыря, который по-прежнему сверлил ее непонимающим взглядом. Мог ли он в приступе агрессии убить свою мать?

Вполне. И в то же время зачем? Он искренне ее любил. Ради чего? Квартиры? Но у него есть отдельное жилье. Деньги? Но Фаина никогда не была миллионершей, и ради скромных накоплений и гипотетических ценностей, играть с огнем и выбить себе километровый срок в тюрьме… Так себе затея. Впрочем, и на гениального преступника-комбинатора Алеша не походил.

И тем более, если сынуля и мог убить свою мать, после того как что-то в его голове переклинило, зачем рисовать эту дурацкую улыбку? Надевать колпак? Кстати, откуда он вообще здесь? Зачем тащить откуда-то магнитофон и записывать эту песню? Песню старенькой попсовой группы, которую так люто ненавидела Фаина?

Ничего не складывалось. Света вдруг поняла, как трудно себя ощущать детективом или сыщиком. В книжках ее любимых писательниц все гораздо легче.