И как она вообще оказалась записана на кассете? Кто принес этот магнитофон? Ведь, если верить словам Алеши, у Фаины Александровны не было такого устройства. Это не нравилось еще больше. Получается, если Фаину действительно убили, убийца зачем-то нарисовал нелепую улыбку на ее лице, надел шутовской колпак и оставил магнитофон.

Господи, зачем?

– Да какая вам разница, кто поет эту хрень! – заорал вдруг Алеша, вскочил, подлетел к полицейскому и выхватил у того кассету из рук. После чего швырнул на пол и принялся топтать. От кассеты по комнате разлетелись мелкие кусочки пластмассы.

– Э! – заорал полицейский, в комнату на крик прибежал еще один, и вдвоем они быстро скрутили обезумевшего Алешу. Тот продолжал вырываться из их рук.

В общем, это и усложнило и без того тяжелую ночь.

Следователь начал допросы. На Свету он смотрел как на подозреваемую и тщательно выспрашивал об Алеше.

– Он болен, да?

– Почему вы так решили?

– У него на лице написано крупными буквами – псих.

– Да, вроде у него есть какое-то заболевание, я, правда, не помню, что именно.

– Шизофрения? Расстройство личности? И вкупе с тяжелым алкоголизмом?

– Что, простите?

Следователь ухмыльнулся.

– Вы же друг семьи, так?

– Ну, отчасти…

– И хорошо знали убитую?

– Убитую?

– Да, Светлана Александровна, убитую. Судмедэксперт еще не сделал заключение, но то что мы видели, и что косвенно подтвердили коллеги со скорой, это что угодно, только не самоубийство. Вашу знакомую учительницу убили. И еще более интересен сей факт с маскарадом, магнитофоном и этой дурацкой песней. Вернее, двумя песнями. А второй факт, который я тоже успел поднять за столько короткое время – это ее сын Алексей Константинович, состоящий на учете в психоневрологическом диспансере. Странная ситуация, не находите?

Света пропустила мимо ушей комментарий относительно и без того удручающего психического состояния сына Фаины.

– Кому понадобилось ее убивать?

– Вот это и предстоит выяснить. Совершенно непонятно, зачем паренек выхватил кассету и разломал ее. Это вещественное доказательство.

– Вы же не думаете, что…

Следователь отрезал:

– Я думаю обо всем, поверьте. Теперь на кассете точно остались его отпечатки и установить были ли они там ранее, или появились только сейчас в результате сего перфоманса, уже нельзя. Кстати, ваши отпечатки там тоже есть?

Сказано это было так, словно перед ним лежали несколько томов уголовного дела с кучей доказательств виновности серийной убийцы Светы Савельевой.

– Мои отпечатки?

– Вы же брали кассету в руки?

Сказано не столько вопросительного, сколько утвердительно.

– Брала. В перчатках. Я трогала магнитофон и кассету перчатками, чтобы не…

– Зачем вы надели перчатки?

Света обмерла.

– Вообще-то читаю детективы и не хотела наследить. Вдруг на кассете остались следы убийцы.

Следователь вздохнул.

– Ну-да, встречал я тех, кто начитается детективов, а потом пытается замазать следы преступления.

Это уже был явный намек на нее, и новоиспеченная преступница от греха подальше решила увести разговор в более безопасное русло.

– Послушайте, Алексей не мог убить собственную мать.

– С чего вы взяли?

Действительно, с чего она взяла? Алеша точно не производил впечатление человека, полностью отвечающего за свои поступки.

– Он же… Она ему мать! Родная мать! Единственный близкий человек на земле. У него никого больше нет.

Следователь закрыл свою папку и устало вздохнул.

– Вы не работаете в полиции, Светлана Александровна. И не знаете, какие чудные парадоксы встречаются в жизни. И дай Бог вам никогда не оказаться на моем месте.