Лишь спустя несколько секунд я поняла, что лишилась слуха. Но он возвращался. Сквозь звон в ушах до меня донеслось:

– Черт побери! Черт меня побери! О, нет! Не может быть! 

Степпель повернул ко мне бледное лицо:

– Ваш коттедж! На помощь! Пожар! Горим! – теперь он вопил во все горло. – Эрика! Беда!

Я вскочила, как на пружинах, забрызгав директора грязью. И увидела то, что так его напугало.

Учительский коттедж горел. Пламя карабкалось по стропилам, и вскоре огонь принялся лизать стены. Краска сворачивалась и трещала. Черепица лопалась со звоном, гудели железные листы. Увы, дождь не успел как следует промочить дом и теперь он погибал на глазах с удивительной скоростью, будто сделанный из соломы!

– Молния! Она ударила прямо в крышу!  Я видел это своими глазами! Пожар! Горим!

Не думая, что делаю, я ринулась к дому.

Там все мои вещи! И деньги! И недочитанный любовный роман!

Степпель прыгнул мне на спину и удержал. У него оказались сильные жилистые руки, которыми он крепко обхватил меня за талию.

– Куда! Сгоришь заживо! Сейчас приедет пожарная команда!

Откуда-то набежали люди. Далеко не все они успели накинуть дождевики, но у многих в руках были ведра и банки. Однако толку от горожан было мало: они суетились,  мешали друг другу и боялись подходить к полыхающему коттеджу.

Где-то далеко зазвонил тревожный колокол.

– На пожарной каланче уже знают! – крикнули в толпе. – Надо сообщить Робервалю! У него есть своя пожарная команда на лесопилке!

– Да какой толк, – весело возразил мужской голос. – Пока доберутся, тут одни угольки останутся! 

Я стояла, обхватив щеки ладонями, и смотрела, как мое жилье превращается в груду головешек. 

Дождь продлился не более минуты; теперь с неба падали лишь редкие капли, да и раскаты грома затихли. Тучи убегали вдаль. Гроза, нанеся подлый удар, величаво удалялась.

Я дрожала, как осенний лист. Горожане выстроились цепочкой до ближайшей колонки и начали передавать друг другу наполненные ведра. Дюжий парень подошел к пылающим стенам коттеджа так близко, как только смог, но когда на него пыхнуло огненным языком, отбежал подальше, ругаясь на чем свет стоит.

А тут и крыша обрушилась. Треск стоял неимоверный. Искры красиво разлетались во все стороны. Мне под ноги падали и шипели обугленные куски дерева. 

Я смотрела на огненную феерию, как загипнотизированная, и не могла пошевелиться.

От собственной беспомощности тошнило.

Будь я настоящей, полноценной Одаренной-пиромансером, я бы в два счета укротила огонь! Будь я сильным метеомансером, я бы вызвала такой ливень, что пожар бы не случился! Но я ущербный, жалкий дефектив – так называли Одаренных, которые не владели талантом управлять эфирными потоками в полной мере… Меня только и хватает, что на жалкие фокусы. Как же мерзко это сознавать! Я могу делать вещи, неподвластные обычным людям – и в то же время не могу ничего! Мне открываются тайны Вселенной – но пользоваться ими мне не дано! Все возможности Одаренных рядом, но недоступны для меня!

Горожане бросили бессмысленную затею с ведрами, сбились в толпу и наслаждались зрелищем. Им выпало замечательное развлечение. Кто не любит поглазеть на пожар!

Но из толпы то и дело доносились странные реплики:

– Я так и знала, что Грабб не станет терпеть ведьму в городе, – авторитетно заявила сгорбленная старушка в шали. – Вишь, как молнией лупанул! Он бы и ведьму поджарил, будь она в доме.

– Сплюньте, мамаша, – боязливо посоветовал ей лысый мужчина в фартуке разнорабочего. – Как бы безглазый вас не услышал и не осерчал!