– Нет, благодарю, – ответила я с ледяной вежливостью, стараясь не думать о том, какая я грязная, мокрая и заплаканная. – Я найду себе новое жилище. Господин директор, идемте в «Хмельную корову»! Тут мне больше нечего делать.

***

...Ночлега в «Хмельной корове» я не получила. Костлявая хозяйка в белоснежном переднике выслушала сбивчивый рассказ директора о постигшей меня беде, кивком пригласила войти в низкий, темный зал с закопченным потолком, предложила сесть за длинный деревянный стол, вытертый до блеска локтями посетителей, и налила кружку горячего вина со специями. А когда я пригубила напиток, сложила руки на груди и безапелляционно заявила:

– Все комнаты заняты. Вам придется искать другое место для ночлега.

Директор обреченно вздохнул.

– Как вы думаете, кто может ее приютить? – он повернулся ко мне и виновато пояснил: – К себе вас повести не могу.  Я сам живу у брата, который служит на станции… у него четверо сыновей. Места в доме совсем нет, и хозяйки нет. Ну, вы понимаете…

– Понимаю, – вздохнула я в ответ. В дальнем углу зала шумела компания припозднившихся посетителей. Они горячо обсуждали пожар, косились на меня и перебрасывались странными намеками. До меня не раз доносились слова «ведьма», «безглазый» и «проклятие».

Служанка Ванда потащила им поднос, уставленный кружками с пивом, и, проходя мимо нашего стола, бросила на меня злорадный взгляд.

– Вряд ли кто-то ее приютит, – сказала хозяйка таверны. – Люди считают, что она приведет беду. Никто не захочет, чтобы в Дикую ночь к ним наведался в гости призрак Грабба, чтобы отомстить.

Я со стуком поставила кружку на стол.

– Вы что, с ума тут все посходили! Призраки, проклятия! Вы в какое время живете, осмелюсь вас спросить? В Темные века? Что за ненависть к Одаренным?!

Хозяйка грозно нахмурилась, но мне было все равно. Я только что лишилась дома, имущества… Сама чуть не погибла, в конце концов! Останься я нынче в коттедже, и мои обгорелые косточки могли бы лежать на пепелище!

– Тихо, тихо… – забормотал господин директор. – Давайте попробуем обойти все дома… вдруг кто-то пустит вас на постой… Госпожа Барбута, например… Хотя вряд ли. Она сдает комнаты сезонным рабочим Роберваля, у нее все занято… но вдруг…

– Не беспокойтесь, господин Степпель. Уже поздно. Не стоит будить людей. Я прекрасно переночую в школе.

– Отличная идея! – обрадовался Степпель. – В учительской есть диван. А завтра что-нибудь придумаем.

– Я дам вам одеяло и подушку, – смилостивилась хозяйка таверны. – Утром вернете.

По темным улицам, под порывистым ветром мы поплелись в школу. Небо окончательно прояснилось, высыпали звезды, ярко светил месяц. Пахло сыростью и дымом.

Господин Степпель отпер школу. Странно было находиться здесь ночью, когда в классах не горел свет, а в коридорах не звучали детские голоса. Пустое, гулкое, мертвое помещение…

Директор разжег для меня в учительской очаг; скоро стало тепло. Я расстелила на жестком диване тощий матрас и бросила на него серую подушку с вылезшими перьями.

– Как-нибудь переночуете, а завтра все уладится – вот увидите! Не падайте духом, Эрика! И я очень надеюсь, что вы не поддадитесь на уговоры Роберваля и не уедете… Хотя не стану вас винить, если вы так поступите. 

– Ни за что не уеду, – успокоила я директора и подавила зевок. – Не дождется ваш Роберваль.

– Господин Роберваль непростой человек… у него есть свои убеждения и принципы. Пожалуйста, не думайте о нем плохо. Кстати, завтра вам не обязательно проводить уроки. Вам нужен отдых после всего, что вы пережили.