— Давай выйдем, подышим, а потом поедем, я больше не буду гнать! — пока произношу, торопливо расстёгиваю наручники. Доигрался, блин!

Соня наконец подаёт признаки жизни, прижимает обе ладони к лицу и начинает… плакать? Чувствую, как становится неуютно в собственной машине, хочется провалиться под землю.

— Чёрт, прости меня! — виновато бормочу, осторожно касаясь её рук. — Тебе лучше? Больше не болит? — опускаю ладони вниз и вдруг понимаю, что Совушкина даже не думала плакать, она смеётся, а через мгновение даже ржёт в голос.

— Видел бы ты сейчас своё лицо, медведина! — сквозь смех произносит Совушкина, пока я пытаюсь осмыслить происходящее, и, судя по всему, мой процессор явно подвисает.

— Ты притворилась? — наконец генерирует мой мозг.

— Ой, да ладно тебе, Мишань, ты первый начал играть не по правилам! — фыркает эта психопатка.

— Пойдём подышим, Сонечка! — она передразнивает мой обеспокоенный тон тремя минутами ранее и снова смеётся. — Потапчик, ты побледнел, по-моему, тебе и впрямь надо подышать на свежем воздухе!

Чувствую, как зверею на глазах, кажется, белки наливаются кровью, зубы сами собой скалятся, а кулаки сжимаются.

— Ой, гризли снова у руля! — верещит Совушкина и выпрыгивает из тачки — поразительная прыть.