Соня бьёт кулачками по спине, дёргается, кусается (вот же, бешеная!)

— Поставь меня на землю, идиотина косолапая! Прокляну, ей богу, прокляну! Не связывайся со мной, Потапов!

Голос Совушкиной дрожит, срывается, но она сдерживается, наверняка боится привлечь слишком много внимания или не верит до конца в то, что я не шучу!

— Веее-дьмочка моя! — ласково похлопав девушку по пятой точке, говорю в ответ.

— Живчика твоего умерщвлю, Потап, потом уже не воскреснет, а кому ты после этого нужен будешь? Отпусти по-хорошему, пока импотентом не сделала, псих ненормальный!

Что-то не вдохновляют к романтики такие речи! Может, вернуть эту прелесть Стасику от греха подальше? А Хар? Нет, ради Хара точно стоит рискнуть, не могу я его уступить, только не мой байк!

Вздыхаю и не слишком-то аккуратно стаскиваю девчонку со своего плеча, она оборачивается и удивлённо утыкается взглядом в мой Land Rover.

— Это ещё что за…? — едва переводя дух, спрашивает Соня.

— Моя машина, — пожимая плечами, говорю в ответ.

Совушкина беспокойно осматривается, очевидно, сознавая, что с этой стороны корпуса даже окон нет. Камера на улице есть, конечно, но это ей сейчас не поможет — у меня там уже схвачено!

— Пошутили и хватит, Потап! Надо уметь проигрывать, ты должен с этим смириться! И потом, Биреев твой друг, как ты смеешь так поступать?

— Что ж, очевидно, мой моральный облик не столь прекрасен, малышка! В машинку сама заберёшься или тебя подтолкнуть? — любезно интересуюсь, с любопытством разглядывая свою добычу, которая, готов поспорить, явно испугалась.

— Я туда не полезу, — тревожно оглядываясь, качает головой, облизывает губы и воинственно сжимает кулачки.

— Ну, хватит, Сонь! Я ведь приметил тебя первым, помнишь? Почему не дать мне шанс очаровать твоё строптивое сердечко? Я вовсе не собираюсь причинять тебе вред! — стараюсь, чтобы мой голос звучал мягче, улыбаюсь и пристально смотрю в её глаза. Обычно это срабатывает, девчонки вообще редко отказывают мне, а эта наверняка упирается из принципа! Да не может быть, чтобы Стас нравился ей больше, чем я!

— Отвали от меня, я ведь сейчас пытаюсь быть вежливой, Мишань! — грубо отрезает маленькая фурия.

— Ты ведь не боишься меня, правда? — фактически беру Совушкину на слабо, и, пока она в замешательстве не знает, как реагировать на мои слова, обманчиво робко касаюсь её левой руки, перехватываю тонкое запястье и… защёлкиваю наручники.

Соня испуганно отдёргивает руку, хватается за стальной браслет, наивно пытаясь высвободить руку, непонимающе смотрит на моё правое запястье, также закованное наручниками.

— Ты больной, Потап! Быстро сними с меня эту гадость! Извращенец несчастный! — фыркает, снова дёргает руки и закусывает от досады губу.

— Это всего лишь маленькая страховка, чтобы ты точно от меня не убежала, я их сниму, если ты будешь вести себя хорошо! — фраза из моих уст звучит несколько пошловато, и Соня возмущённо кривит губы.

— Я тебе глотку перегрызу сейчас, сладкий мой Мишка!

— В машину! — цежу сквозь зубы, распахивая дверь с водительской стороны.

Соня оборачивается, потом снова недоуменно смотрит на меня.

Я вздёргиваю вверх руку с браслетом и без слов киваю ей в нужном направлении.

— Не заставляй меня ждать — моё терпение, к сожалению, не безгранично!

— Я в юбке, и не стану скакать с водительского сидения на пассажирское только из-за того, что ты, очевидно, страдаешь тяжёлой формой шизофрении!

— Хорошо, тогда я просто сцеплю этими наручниками твои руки за спиной, заклею твой излишне болтливый рот скотчем, брошу тебя на заднее сидение и всё равно увезу туда, куда изначально планировал! — кричу прямо ей в лицо, намеренно подавляя её своим угрожающем видом.